Эмоции в розницу - Юлия Волшебная

Ознакомительный фрагмент

так, что, глядя на эту работу, можно было однозначно сказать: да, всё верно! Это я, Миранда Грин. Я, и никто другой.

– Сходство есть, – наконец выдавила я. – И даже удивительно, насколько близкое.

И тут какой-то неведомый внутренний порыв заставил меня открыть рот и задать этот идиотский вопрос:

– Ты часто рисуешь своих клиенток?

Брови Грега вместе с правым уголком губ поползли вверх.

– Не особо, – его голос стал сухим и отстранённым, как в первую нашу встречу. Он развернулся и направился в медиакомнату, кивком головы приглашая меня следовать за ним.

Я покорно побрела за Грегом, сжимая в руках свой первый в жизни подарок. Рик замыкал шествие.

«Я подумал, тебе будет интересно сохранить его в память о наших эмоциональных сеансах», – кажется, так сказал Грег, отдавая картину? И вдруг до меня дошло: да он же прощается!

Войдя в комнату, Грег знаком предложил мне сесть на диван, а сам отошёл к столу, который в этот раз оказался отодвинутым чуть дальше, к центру комнаты.

– Знаешь, я много думала над твоим вопросом, – я решила не откладывать интересующую меня тему.

– Да ну? – Грег даже не повернулся в мою сторону, настраивая оборудование для проведения сеанса.

– Ты не спросишь, о каком вопросе речь? – поинтересовалась я после минутной паузы.

Наконец, Грег поднял на меня глаза:

– Я хорошо помню всё, о чём мы разговаривали и все «задачки», которые тебе задавал. Поэтому догадываюсь. Что ж, делись своими выводами.

Я замялась, не зная, с чего начать.

– Не могу разобраться с несколькими моментами, которые кажутся мне ключевыми.

Грег развёл руками:

– Попробуй их озвучить.

– Хорошо, – я набрала побольше воздуха в лёгкие. – Так вот… Я размышляла о том, кому должна свою успешность и профессионализм, – начала я. – И понимаю, каким ДОЛЖЕН быть ответ. Мне действительно хотелось бы сказать, что всё это я должна в первую очередь самой себе. Но в голове сразу звучит твой голос, который спрашивает: «А зачем тебе нужен успех, если ты даже не в состоянии порадоваться его достижению?» И вот тут я оказываюсь в состоянии когнитивного диссонанса…

– И почему ты думаешь, что я могу помочь тебе преодолеть это состояние?

– Раз ты заставил меня биться над этой задачей, значит, тебе известно нечто-то такое, чего пока что не знаю я.

– А ты уверена, что хочешь узнать? Неужели не опасаешься, что в результате всего этого твоя картина мира рухнет, как взорванный Центрополис? Не факт, что ты с этим справишься, – в его глазах был вызов.

Я медлила. Но в словах и в поведении Грега было нечто, дававшее мне понять: либо я с доверием приму всё, что он может мне дать, либо эта встреча станет последней.

– Опасаюсь, – наконец выдохнула я. – Но, кажется, мой мир уже и так не станет прежним.

– Ещё не поздно остановиться, Мира, – Грег приблизился почти вплотную, дерзко нарушая мои личные пространственные границы. Его лицо стало слишком серьёзным, даже суровым в этот момент. – Ты сейчас на том этапе, когда тело, сознание и личность испытывают лишь первый лёгкий стресс от проживания необычных ощущений. Но если прекратить всё это сегодня же, то уже через месяц напоминанием о сеансах для тебя станет только этот портрет, – он кивнул на картину, которую я всё ещё крепко прижимала к груди.

Я понимала, что означают его слова. Или я даю своё безоговорочное согласие полностью довериться Грегу на пути к глубинному погружению в мир эмоций, или уже сегодня мы попрощаемся навсегда. Очевидно, что недостатка в клиентах у Грега нет, и время, которое сейчас оплачивала я, пустовать не будет. Конечно, я могу найти другого продавца, но тогда сценарий повторится. Ведь признаться ему, что у меня уже был опыт покупки эмоций и перескочить начальный этап я не смогу – со мной откажутся работать. От Грега я узнала, что продавцы строго соблюдают свой «профессиональный» кодекс работы с алéксами.

Я колебалась, пытаясь взвесить все за и против. Если решу продолжать, то ответственность за непредвиденные последствия для моего разума целиком останется на мне. Прыжок в неизвестность без страховки и гарантий. Но если выберу отступить, то так и не выясню принцип работы загадочной программы. Да и чтоб мне забыть все языки программирования, если я не признаюсь самой себе: теперь мне важно разобраться не только в программе.

– Я не хочу останавливаться, – наконец, произнесла я, с твёрдой уверенностью глядя Грегу в глаза. Если бы я только знала, как это решение перевернёт всю мою жизнь! Но я думала только о том, что же ответит продавец эмоций.

А он смотрел на меня так пристально, словно пытался взглядом просканировать мои истинные намерения. На какую-то секунду я решила, что Грег всё равно откажется продолжать сеансы и выставит меня за дверь. Однако он, наоборот, кивнул, признавая, что наши договорённости в силе, и вернулся к столу с оборудованием. В этот момент я ощутила настоящую радость – лёгкое, почти невесомое, но такое тёплое чувство, от которого почему-то захотелось обнять своего продавца эмоций. Но вместо этого я притянула к себе Рика и зарылась лицом в его длинную, чуть жестковатую шерсть. Пёс в ответ довольно заурчал и попробовал лизнуть моё лицо.

– Вообще-то, ты повела себя крайне нелогично, решившись на продолжение сеансов, – задумчиво проговорил Грег.

– В чём же, по-твоему, нелогичность?

Он отодвинул «энцефалограф» и какое-то время молча смотрел на меня, словно решаясь. Наконец, после короткого вздоха он ответил:

– Люди, которые испытывают дискомфорт, столкнувшись с конфликтом идей и жизненных установок, обычно всеми силами стараются снизить степень такого конфликта. Проще говоря, ты сама должна была избегать дальнейших встреч со мной ради собственного спокойствия. Человеку жизненно важно поддерживать согласованность знаний о мире, поэтому люди готовы оправдывать свои заблуждения. Все мы – и эмпаты, и алéксы – идём на разные ухищрения, чтобы обмануть собственный ум. Но ты действуешь вопреки.

– Ты прав. Это делает меня в некотором смысле уязвимой, но я стремлюсь всегда оставаться честной сама с собой. Именно это стремление толкает меня идти до конца сейчас.

– Вынужден признать, такая позиция достойна восхищения. Она требует недюжинной смелости.

– Неужели эмоции действительно так страшны? – я пожала плечами.

– Нет. Страшно другое. Терять почву под ногами и наблюдать, как всё, во что ты верил, обращается в дым. Как белое становится чёрным, а ты перестаёшь верить сам себе.

Как странно: Грег опять с ювелирной точностью обозначил ощущения, которые одолевали меня во время размышления над снами и воспоминаниями о детстве. А ещё над рекламными слоганами, сопровождавшими жителя ОЕГ на каждом повороте.

– Когнитивный диссонанс

Конец ознакомительного фрагмента

Купить полную версию книги