Елена Ванслова - Ралли «Конская голова»

— Можно сказать и так.

— А как еще это назвать? Он очень хотел выдвинуться, но ничего не получилось. И вот, после очередного матча, после всего этого свиста и улюлюканья, он впервые заглянул в маленький бар при стадионе. Сюда пускали всех, не только спортсменов. Идеальное место для встреч болельщиков с мастерами. Именно здесь раздавали автографы.

— Помню. Бармену говорили: "Два больших лимонада, пан Иозеф". Иначе он не давал. И пили с мастером воду. Я хорошо знал это место.

— Даже так? К спортсменам было не протолкнуться. Лишь Карман одиноко стоял у дальнего конца стойки.

— Представляю. Это его худое лицо. И эти его плечи. У многих бегунов верхняя часть туловища выглядит недоразвитой по сравнению с ногами.

— Да, плечи у него были узковатые. Так вот, тут-то и подходит к нему этот ученый — Карман не называл его иначе как Профессор. Подходит и говорит: "Пан Карман, давайте по одной для храбрости. Хорошо?" Карман отодвинулся. Он хотел один, за оранжадом, отметить свое очередное поражение. Свое новое унижение. Или это была зависть к другим, победившим? "Отстаньте от меня". — сказал он, но посетитель сделал вид, что не слышит; "Два больших, пан Иозеф".

На стойке появились две рюмки коньяку. Одна из них перед Карманом. "Выпейте, — сказал Профессор. Иногда помогает".

Карман не реагировал. Посетитель опрокинул свою, заказал еще. Перед Карманом стояли уже две рюмки. "Отвяжитесь, чего вы ко мне пристали?" "Пожалуйста, не нервничайте, — вкрадчиво попросил Профессор. — Я сделаю из вас чемпиона". Карман резко отвернулся, задел локтем рюмку, та покатилась. "Нехорошо, пан Карман, — не выдержал бармен Иозеф. — Нельзя так делать, когда угощают". Тогда Карман взял вторую рюмку, поколебался — и выпил. Потом еще.

"Зачем ты бегаешь? — поинтересовался Профессор. — Проигрываешь, но все-таки бегаешь". — "А что я умею еще? Ничего не умею. Ни-че-го". — "Но какая-то специальность у тебя есть?" — "Да, был токарем. Плохим токарем. Если не стоишь каждый день у станка, навык теряется, верно? А начинать сначала поздно, ведь так?" — "Ну ладно, — сказал Профессор, — успокойся. Я сделаю из тебя чемпиона". — "Кто же вы такой, дяденька? Миллионер? Импресарио? В Америку хотите меня сманить? Не получится. Идите лучше к Хмелинскому, он любит деньги. И всегда выигрывает. Двадцать девять минут для него норма". — "Он мне не подходит, — отмахнулся Профессор. — Мне нужен ты. Я давно за тобой наблюдаю. С тех пор, как ты начал бегать. Мне нужен именно такой. Бесталанный. Разочарованный. Безнадежный, но самолюбивый. Из такого я сделаю чемпиона". — "Вы пьяны", — сказал Карман. Ему, вероятно, очень хотелось отвесить собеседнику оплеуху. Но он никогда не дрался, не умел драться. И лишь повторил со злостью: "Вы пьяны". — "Нет, я просто ученый. Я действительно могу сделать тебя чемпионом. Хочешь попробовать? Ты ничем не рискуешь, продавать душу не нужно. Согласен?" Карману показалось, что он разговаривает с сумасшедшим.

— Почему с сумасшедшим? — неожиданно возмутился мой собеседник. — Это Карман был сумасшедшим, что согласился на какие-то эксперименты.

— Карман? У него не было выхода. И он ничем не рисковал, как ему казалось. Однако риск был. Профессор предложил ему свой препарат. Собственно, речь шла о целом курсе.

— И Карман согласился.

— Да, — сказал я. — Это был длительный и неприятный курс.

— Зачем же он согласился? Кто его заставлял? Почему эти идиоты всегда лезут туда, где не выдерживают?..

Над нами сгущались мрачные тучи, и вода потемнела, хотя оставалась теплой. Моего собеседника, очевидно, задела за живое эта история, Я уже раскаивался, что так много ему рассказал.

— Что значит "лезут"? Вы же его не знали. Дело не только в самолюбии.

— А в чем же еще? Но все равно, продолжайте.

— Этот Профессор положил его на операционный стол. Настоящее ложе пыток. Одел ему на голову какой-то шлем, весь опутанный проводами. С внутренней стороны шлема, где должна быть подкладка, торчали острые концы проводов, которые при надевании вонзались в кожу. Но это были пустяки по сравнению с той болью, что приходила потом.

"Ты должен привыкать к боли, — говорил Профессор. — Привыкай. А потом уже больно не будет". И Карман, стиснув зубы, словно во время матча, когда, невзирая на боль в мышцах, судороги и бешеное сердцебиение, отмеривал свою дистанцию, чтобы заработать команде одно-единственное очко, — так и тут терпел и только иногда чуть постанывал. Профессора поначалу это даже тревожило…

— Вот видите, — снова вмешался мой собеседник. — Не такой уж он был слабохарактерный, если мог так терпеть.

— Как знать? Иногда слабый, иногда сильный. От чего это зависело, неизвестно. Карман был непредсказуем, Но здесь терпел, ради карьеры. Он поверил ученому и заставил себя выдержать. ЭПОС — электронный помощник организма спортсмена, так окрестил Профессор свой механизм. Помощник подействовал не сразу, приходилось повторять процедуру ежедневно. Боль была адская — так говорил Карман, но потом он и правда перестал ее замечать. Вдобавок он принимал различные препараты, ускоряющие психические и физические реакции. Были, разумеется, и уколы. Так продолжалось недели две. Электрошок, препараты, уколы. Уколы, препараты, электрошок. Потом начались тренировки. Настоящие тренировки в небольшом саду на вилле ученого. Человек, прошедший этот лошадиный курс, развивал при необходимости чрезвычайно большую скорость. А сердце билось так, рассказывал Карман, что его биения сливались в один непрерывный высокий тон, будто в груди звенела струна. И все это без каких-либо отрицательных побочных эффектов. Легкие тоже работали с соответствующей скоростью. И мозг. Это по его приказу руки и ноги двигались так быстро. Но до настоящих забегов было еще далеко…

Юноша, представьте себе, прочитал за этот период множество книг. Подучился, стал более образован. Даже говорить начал по-другому. И что только делает с человеком знание… Теперь он уже верил, что научиться можно всему. Возможно, я преувеличиваю. Или он сам…

— Почему бы и нет? — проговорил мой собеседник таким тоном, словно сам хотел себя убедить. — Научиться можно. Человек может научиться всему. Только изменит ли это человеке? — добавил он вдруг.

— Сложный вопрос. В это время собирали команду для матча с англичанами. Состав у них подобрался исключительно сильный. Должен был бежать экс-чемпион Европы, с ним нынешний вице-чемпион. Ну и наши двое. Тренер, посоветовавшись с капитаном, решил: "Карман будет в самый раз. Не звезда, но одно точно — не подведет. Если и выдохнется, доползет на четвереньках". "Он нездоров", — возразил наш чемпион на длинных дистанциях Хмелинский, недолюбливавший Кармана именно за его механическую выносливость. Впрочем, он вообще ко всем более слабым относился с пренебрежением. "Кого же ты предложишь? У этого травма. Тот хорош, но молод, ему не хватает опыта. Ну?" — "Карман болеет. Может сойти с дистанции. Такое уже бывало", не сдавался Хмелинский. "Раз или два, — защищался тренер. — И то во второстепенных матчах. А тут важно каждое очко. Каждое. — И внезапно спросил: — А ты, Хмель, не подведешь?" Парень смутился. "Ну видишь. Вот о себе и думай. Он бежит за очком. За одним-единственным".