Венедикт Ли - Гроза над Миром

 – Делайте со мной, что хотите… Но пытки и публичные казни – признак слабости. Уверена, вы понимаете: плохи ваши дела. Оттого и яритесь.

 – Дела неважные. И не поправятся, хоть на куски тебя рви. Отправляйся к отцу, а? Выступишь миротворцем – почему папашке любимую дочь не послушать?

 Тяжелый взор Хозяйки давил, Тина вжималась в кресло.

 – Я… не обещаю, что он прислушается ко мне. Не знаю, что вам сказать. Кто я, а кто он?

 – Ладно. Тогда…

 Тина послушно взяла из руки Хозяйки бокал и на поверхности густой маслянистой жидкости увидела свое колеблющееся отражение.

 «Она не сильно торопит. Дает шанс?»

 – Выбирай, Тина. Умереть сейчас или… я покажу тебе кое-что.

 Соседняя комната тонула в полумраке, но Тина разглядела экраны, блеск приборов. Хозяйка уселась в черное кожаное кресло и в слабом молочном свете стенной панели сама стала черным призраком.

 – Сними одежду, Тина. Полностью. И забирайся на стол, садись на пятки, смотри на меня.

 Обшитые мягким бархатом захваты сомкнулись на теле. С потолка опустилось странное, напоминающее перископ, устройство и, повинуясь голосу Хозяйки, Тина взглянула в окуляры. Ослепленная ярким светом, хотела отпрянуть, но на голову опустился, фиксируя, металлический обруч. В глазах полыхали зарницы, потом изображение успокоилось и стало неярким, но очень сложным узором, от разглядывания которого кружилась голова.

 – Тина! Это – правдоискатель. На все вопросы говоришь: да, нет, не знаю. Наказываю только за нежелание отвечать.

 Тело Тины вдруг сотрясла судорога.

 – Не бойся, ампераж неопасный. Повторяю.

 Снова удар тока.

 – Все, Тина. Больше не буду, если ты меня не спровоцируешь.

 Ни боли, ни мук, одно недоумение. И любопытство. Тина скоро запуталась в сложной системе допроса и терялась в догадках, зачем Хозяйке вся эта чушь?

 – Ты любишь мороженое?..

 – С десяти лет ты стала видеть нескромные сны?…

 – Когда тропинка раздваивается, ты чаще выбираешь дорогу влево?..

 – …

 – Теперь погоняем тебя на Роршахе. Скажи-ка, что напоминают тебе эти абстракции?

 – Человечек. Бабочка. Дома... Триумфальная арка. А это – сердце.

 – Архитектура и внутренние органы – повышенный уровень тревожности. Никто не знает, какая здесь связь, но это всегда так…

 Когда нелепый ритуал закончился, Тина спросила:

 – А раздевать меня зачем было?

 – Чтоб ты чувствовала себя неуверенно. Так мне легче с тобой работать.

 – Теперь вы предложите измену, какой-нибудь шантаж устроите. Не поддамся, не надейтесь.

 – Наивная моя, я не стану тебя ни к чему принуждать. Смотри! Этот сложный, объемный узор на экране – структура твоей личности. У тебя довольно богатый внутренний мир, не ожидала. Теперь я на девяносто девять и девять в периоде уверена, как поступишь ты в тех или иных обстоятельствах. И совсем не нужно тебя шантажировать. Ты для меня, что стеклышко на ладони – маленькая и прозрачная.

 – Дайте ваш яд, – потребовала Тина. – Или я все равно с собой что-нибудь сделаю.

 – Конечно, – подхватила Хозяйка, – кушай на здоровье. Смерть быстрая и легкая. Я ведь не злодейка, не думай – я очень гуманная.

 Она держала руку на пульсе Тины, пока та не обмякла в кресле. Потом вызвала фотографа и личного секретаря.

 Приказала:

 – Положите ее на стол. И сделайте снимки в выразительных ракурсах. Этот милый рыжик прекрасно смотрится на цветном фото – хороший подарок президенту Солтигу…

 Подождала, пока фотограф отщелкает кадры, кивнула:

 – Достаточно. Отправить с дипломатической почтой.

 Обернулась к секретарю, который с равнодушной миной стоял рядом.

 – По радио и каналам видео передать сообщение: «В результате успешной спецоперации освобожден из многолетнего плена в Эгваль координатор Тира Натаниэль Гариг. Вчера он вернулся к исполнению своих обязанностей. Антинародный режим лжедемократов и соглашателей в Тире – ликвидирован».

 Тревога. Тревога. Тревога. Вой сирены в утреннем тумане, противоперегрузочный костюм, плотно облегающий тело, кар мчится к эстакаде, металлические поручни под ладонями. Скорее, скорее… Тесная кабина, в ней пилот занимает положение лицом к небу. Тонкий писк в наушниках: внимание, стартовый отсчет… Подъем!

 Рев двигателя проникает отовсюду, наваливается тяжестью на грудь. Под нею дышать надо особым способом: никогда не делая выдох до конца. Все это время пилот ощущает, как гигантская праща выбрасывает его в небо. Легкие толчки – это отделяются отработавшие пороховые ускорители. Серый свод неба быстро падает сверху и расплывается туманом вокруг. Солнечный свет, и небесная синь. Ти-та-ту… – назойливый сигнал в наушниках: радионаводка выключилась, пилоту взять управление на себя.

 Вот они! Двенадцать машин идут на Вагнок. Высотные бомбардировщики, недосягаемые для истребителей, идеально ровный строй – в нем упоение своей силой и безнаказанностью. Владыки неба, как вы заблуждаетесь…

 Сейчас вы увидите, кто – главный здесь, летящий стремительно в небесах, вспарывая их огненным мечом своего самолета. По сравнению со мной, вы – недвижимы. Залп!

 Головная машина напарывается на первую серию эрэсов и разламывается на части. Два оторванных огромных крыла крутятся в воздухе, как отрубленные руки великана, продолжающие жить собственной жизнью, и с ними сталкиваются еще две машины. Следующие пять огненных пчел не достигают цели, кроме последней. И ужаленный бомбардировщик исчезает в ослепительной вспышке взрыва собственных бомб. Оставшиеся машины ломают строй, стремясь избегнуть участи собратьев, уйти от разящей гневной руки. Траектория воздушной торпеды плавно изгибается, она стремительно выплевывает снаряды с распушенными светлыми хвостами реактивных выхлопов. Такой же, только во много раз более мощный тянется за воздушной торпедой инверсионный след. Он внезапно обрывается, и самолет-смертник начинает скользить вниз, не в силах удержаться в разреженном воздухе на своих недоразвитых крылышках.

 Вдруг он сам разделяется натрое, и в небе вспухают два парашютных купола: один заметно больше другого. Они медленно тонут в небесном океане, идут на дно, к земле…

 Изображение на экране дергалось в такт качаниям снимавшего воздушный бой самолета, но оставалось в пределах экрана. Облако огненных точек сближалось с шестеркой бомбардировщиков, и каждый неуправляемый реактивный снаряд находил свою цель. Такой фантастически точный расчет невозможен для человека с не раскрепощенным подсознанием, но к Небесному Мечу это не относится… И у Хозяйки есть еще в обойме такие патрончики. Несколько человек решают исход кампании в пользу Острова. Солтиг отвернулся от экрана и приглушил звук.