Майкл Флинн - Эйфельхайм: город-призрак

— Церковь, скорее всего, погребена под крестообразной насыпью на вершине того небольшого холма. Кладбище вероятнее всего за алтарной частью, впрочем, оно также может располагаться и сбоку.

Мы довольно быстро отыскали насыпь и разбились на три группы, осматривая землю. Вскоре один из рабочих, Августус Мауэр, наткнулся на нечто, похожее на разбитый вдребезги надгробный камень. Правда, мы не могли с уверенностью утверждать. Перед нами вполне могли лежать обыкновенные камни, потому пришлось возобновить поиски.

Могилу отыскала Джуди. Я видел, как она вдруг остановилась и уставилась на землю. Никого не позвала, а только стояла неподвижно. Затем нагнулась и скрылась за кустами.

Я оглянулся вокруг, но никто ничего не заметил. Все продолжали медленно продвигаться вперед, осматривая местность. Я пошел наискосок и обнаружил Джуди, сидящую на коленях перед расколотым и ушедшим в землю камнем. Всю его нижнюю часть уже поглотила почва, но он уходил вниз под таким углом, что лицо, выбитое на надгробии, было частично защищено от разрушения.

— Это оно? — тихо спросил я.

Джуди ахнула, с шумом втянула в себя воздух, после чего резко повернулась, увидела меня и расслабилась:

— Доктор Ценгле! Вы меня напугали.

— Прошу прощения. — Я присел на корточки рядом с ней, мои старые кости протестующе затрещали, и осмотрел лицо на камне. Оно истерлось от времени, над ним поработали ветры семи столетий. Очертания рельефа поблекли, затушевались и стали едва различимыми. Как солдаты вообще заметили его?

— Это та самая могила? — спросил я вновь. Она вздохнула:

— Думаю, да. По крайней мере именно ее нашли солдаты. — Женщина подняла окурок сигареты в подтверждение своих слов. — Надпись почти нечитаемая, и сверху отбиты куски. Но видите, вот тут? Буквы …ГАНН ШТЕ… — Она провела по ним пальцем.

— Иоганн Штерн, — сказал я за нее — «Иоанн-со-звезд». Имя, которым его крестили. Ты представляешь себе, сколько здесь было могил? А эта единственная, что мы нашли.

— Я знаю. Я боюсь.

— Боитесь? Чего?

— Когда мы откопаем его. Что он будет не в том состоянии. С ним что-нибудь будет не так.

Я не знал, как на это ответить. Бюргер тут лежит или инопланетянин, с ним обязательно будет что-то не так в том или ином смысле.

— Гус нашел другую плиту, — сказал я ей. — И Генрих. Обе разбиты вдребезги. Том думает, когда чума ушла, жители окрестных деревень пришли сюда и разрушили надгробия «чародеев». Однако вот это — предположительно того, кто страшил их более всего, — оставили нетронутым. Почему?

Она покачала головой:

— Так многого мы не знаем и не узнаем никогда. Откуда они прибыли? Сколько их было? Были ли они исследователями или сбившимися с курса путешественниками? Как они установили контакт с Дитрихом? О чем они говорили в те несколько последних месяцев жизни? — Когда Джуди повернулась ко мне, то, казалось, чуть не плакала.

— Полагаю, — как можно мягче сказал я, — они говорили о том, как отправятся домой и сколько всего сделают, когда вернутся.

— Да, — сказала она спокойнее. — Скорее всего, так и было. Но те, кто мог рассказать нам об этом, давно мертвы.

Я улыбнулся:

— Можно провести спиритический сеанс и спросить их.

— Не говорите так! — прошипела она. Ее крепко сжатые кулаки упирались в бедра. — Я читала их письма, дневники, проповеди. Словно проникла в их головы. Для меня они не умерли. Антон, большинство из них так и не похоронили! Кто бы взялся за лопату, когда конец так близок? Они лежали прямо на земле и гнили. Пастор Дитрих был хорошим человеком. Он заслужил большего, чем это. — На ее щеках показались слезы. — Когда мы шли через лес, я боялась, что встречу их, все еще живых. Дитриха, или Иоахима, или кого-нибудь из жителей деревни, или…

— Или что-нибудь ужасное.

Она молча кивнула.

— Так вот что вас пугает? Вы — рациональная, нерелигиозная женщина двадцать первого века, прекрасно знающая, что инопланетные создания будут выглядеть иначе и пахнуть иначе; и все же вы бы с криком убежали, подобно какой-нибудь средневековой крестьянке. Испугай они вас, и вы бы действовали не лучше фра Иоахима.

Она слабо улыбнулась:

— Вы почти правы, доктор Ценгле. — Потом закрыла глаза и вздохнула. — Hay cu'ú giúp toi. Cho toi su'c manh.[288] Боюсь, я не смогла бы поступить так, как пастор Дитрих.

— Он посрамил нас всех, дитя мое, — сказал я. — Он посрамил нас всех. — Я оглянулся вокруг на высокие дубы и буйство прекрасных горных цветов — ясменников и лютиков, — прислушался к перестуку дятлов. Пожалуй, в конце концов, у Дитриха были прекрасные похороны.

Джуди глубоко вздохнула, вытерла слезы и сказала:

— Давайте скажем остальным.

Генрих дал указания, как копать.

— После стольких лет гроб рассыпался. Все будет заполнено глиной. Ройте, пока не наткнетесь на деревянные фрагменты, после этого перейдем к скребкам.

Гус и Сепп, второй рабочий, начали копать чуть в стороне от могилы. С течением веков останки осели, предстояло углубиться довольно основательно. Работники орудовали лопатами так, чтобы стенки раскопа сужались книзу и не обрушились. Оба происходили из старинных семей Брейсгау. Предки Руса на протяжении веков были каменщиками, а Сепп Фишер вел род из давней семьи рыбаков, промышлявших на реке Дрейзам.

Был уже глубокий вечер, когда начались раскопки, но Генрих оказался готов к темноте, припася газовые фонари. Не забыл он также палатки и спальники.

— Мне не хотелось пробираться назад на ощупь в темноте, — сказал он. — Вспомни Ганса и Грету.

Только когда вечернее солнце стало садиться за горизонт, мы поняли, как солдаты обнаружили надгробие. Свет проникал через брешь в листве и падал на камень, заостряя изображенный на нем рельеф. По какой-то природной аномалии только под этим углом и в таком освещении черты выступали наружу, словно камень проецировал голограмму. Гус и Сепп согнулись над лопатами и ничего не заметили; но Генрих стоял совсем рядом и, услышав, как ахнула Джуди, повернулся и все увидел.

Это было лицо богомола и в то же время нет. Огромные и выпуклые глаза; резчик даже сумел сделать их фасеточными, и теперь они казались подобны бриллиантам на инопланетном лике. (Я знал, при жизни эти глаза были желтого цвета.) На рельефе виднелись следы того, что могло быть антенной, или усиками, или чем-то совершенно иным. Вместо мандибул насекомого мастер изобразил некое подобие рта, пародию на человеческие губы и подбородок. Джуди схватила меня за руку. Я почувствовал, как ее ногти впились в мою кожу. Том дергал себя за губу. Это лицо мы видели в церковном склепе.