Джек Вэнс - Тшай планета приключений.

Рейт больше не мог скрывать веселья. Аначо вытерпел его смех с удрученным и мрачным лицом. «И ты? — спросил Рейт, отдышавшись. — Ты тоже позволил вовлечь себя в этот маразм?»

«В недостаточной степени, — ответил Аначо. — По определенным причинам я надел розовые и голубые ленты, не обеспечив себя требуемым «секретом». Меня обозвали «проявлением атавизма» и объявили вне закона, что, в конечном счете, послужило причиной нашей встречи в Аманской степи».

«Забавное преступление!» — сказал Рейт.

А теперь Аначо перебегал от куста к кусту и переползал от камня к камню, скрываясь от неумолимых преследователей в охотничьем парке, имитирующем ландшафт Сибола.

Проспект, ведущий к Стеклянной клетке, становился все шире, как будто архитектор пытался согласовать пропорции улицы с масштабами монументального исправительно-развлекательного учреждения. Все идущие по шершавой белой мостовой — дирдиры, дирдирмены, безродные поденщики в серых плащах — казались искусственными, нереальными. Никто не смотрел по сторонам, все проходили мимо Траза и Рейта так, будто они не существовали.

Гигантские темно-алые и красновато-лиловые иглы тянулись в небо со всех сторон, но даже их полностью подавляла размерами колоссальная Клетка. Рейт испытывал гнетущее ощущение: сказывался резкий диссонанс между творениями дирдиров и человеческим духом. Чтобы приспособиться к такому окружению, человеку приходилось рано или поздно отказаться от своего наследия и покориться мировоззрению дирдиров. Короче говоря, человек становился дирдирменом.

Они подошли к двум другим прохожим, так же, как и они, закутанным в серые плащи с капюшонами: «Скажите, вы наверное здесь не в первый раз? Мы хотели бы посмотреть, что делается в Стеклянной клетке, но не знаем, куда идти».

Двое, отец и сын, молча посматривали друг на друга с неуверенностью. Оба были маленькие, коротенькие, с круглыми животиками и тонкими конечностями. Старший решился ответить высоким пронзительным голосом: «Поднимайтесь по серым пандусам — больше нечего тут знать!»

«Вы сами идете смотреть?»

«Да. Сегодня в полдень особая охота, затравят знаменитого преступника-дирдирмена. Говорят, им будут долго перебрасываться».

«Мы ничего такого не слышали. Кто этот преступник?»

Отец и сын снова с сомнением переглянулись — скорее всего, воспитание мешало им говорить с посторонними в Хейхе. «Изменник, еретик. Мы — мездрильщики с Четвертого кожевенного завода. Сегодняшнюю программу объявил сам бригадир-дирдирмен».

«И вы часто сюда наведываетесь?»

«Достаточно часто», — коротко ответил старший. Отпрыск решил пояснить: «Дирдирмены одобряют и поощряют такое времяпровождение. Со зрителей не берут никакой платы».

«Пошли, — прервал его отец, — надо торопиться».

«Если вы не возражаете, — сказал Рейт, — мы последуем за вами и, если чего-то не поймем, воспользуемся вашим опытом».

Старший мездрильщик согласился без особого энтузиазма: «Мы не хотим опаздывать». Отец и сын поспешили вверх по проспекту, смиренно наклонив головы в капюшонах — такая манера была характерна для поденщиков из Сивише. Рейт и Траз не отставали, подражая их неуклюжей походке, ссутулившись и наклонив головы вперед. Стены Клетки устрашающе возвышались, как гладкие серые утесы, местами смутно налившиеся красновато-пурпурным цветом там, где внутреннее освещение проникало через толстое стекло. По сторонам на разные уровни наклонно поднимались пандусы и эскалаторы, окрашенные в кастовые цвета — пурпурно-фиолетовый, багрово-красный, розовато-лиловый, белый и серый. Серые пандусы вели, по-видимому, только на нижний ярус, всего в тридцати метрах над землей. Рейт и Траз, примкнув к потоку мужчин, женщин и детей, взобрались наверх по пандусу, прошли в толчее по дурно пахнущему крытому переходу, извивавшемуся то в одну, то в другую сторону... Внезапно перед ними распахнулось яркое открытое пространство, освещенное десятью миниатюрными солнцами. Можно было видеть невысокие скалы и пологие холмы, заросли скупой жесткой растительности — охряной, желтовато-коричневой, желтой, цвета белой кости, бледной белесо-бурой. Прямо внизу были озерцо со ржавой водой и группа твердых белых кактусоподобных выростов. Чуть поодаль начинался лес смугло-белых игольчатых стволов без ветвей, весьма напоминавших пропорциями башни-жилища дирдиров. Рейт подумал, что сходство не могло быть случайным — очевидно, на Сиболе дирдиры селились в пустотелых стволах деревьев.

Где-то среди холмов и зарослей блуждал Аначо — испуганный, обреченный на смерть, горько проклинающий необдуманное решение приехать в Сивише. Его не было видно. По сути дела, в парке не было видно ни одного человека или дирдира. Рейт обратился за разъяснениями к двум работникам.

«Сейчас период отдыха, — отозвался старший. — Видите холм с южной стороны? И еще один такой же далеко на севере? Это базовые лагеря. В период отдыха дичь находит убежище в том или другом лагере. Ну-ка посмотрим, где наше расписание?»

«У меня, — сказал отпрыск. — Отдых продлится еще час. Дичь на ближнем холме».

«Мы вовремя пришли. Согласно правилам сезона, через час на четырнадцать минут погасят свет. При этом южный холм становится открыт для охоты, а дичь должна искать убежища на северном. Жаль! По случаю поимки такого вредного еретика могли бы ввести классические правила».

«Расписание утвердили неделю тому назад, — пояснил младший, — а изменника поймали только вчера или позавчера».

«Ну, все равно будет на что посмотреть. Покажут новые приемы, подбросят пару раз».

«Значит через час на поле будет темно?»

«Всего четырнадцать минут — охоту всегда начинают в темноте».

Рейт и Траз перешли к внешнему краю балкона, откуда открывался вид на город, внезапно потемневший в привыкших к яркому свету глазах. Натянув потуже капюшоны и нагнув головы, они спустились по пандусу на уровень земли.

Рейт осмотрелся во всех направлениях. Поденщики в плащах флегматичной толпой поднимались по серому пандусу. Дирдирмены пользовались белыми пандусами. Дирдиры ехали на пурпурных, багряных и лиловых эскалаторах к балконам верхнего яруса.

Рейт подошел к стене серого стекла, присел и сделал вид, что поправляет обувь. Траз стоял перед ним. Из сумки на поясе Рейт достал керамический сосуд с баттарашем. Закрепив на нем реле времени, он тщательно отрегулировал вращающийся циферблат, нажал на рычажок и положил бомбу вплотную к стене за кустом.

Никто не обратил внимания. Рейт отрегулировал реле на втором заряде, отдал сумку с баттарашем и реле Тразу: «Ты знаешь, что делать».