Виктор Колупаев - Дзяпики

– Сложно, – сказал Акимов.

– Сложно, – вздохнул Вельский. – Это тоже не радикальное решение проблемы. Но уменьшить амплитуду нестабильности можно почти на порядок.

– На порядок, говоришь? – рассеянно спросил Вяльцев. – На порядок…

– Сложно, но, кажется, можно, – сказал Акимов.

– Мы с Силуэтовым уже говорили на эту тему, – осторожно заметил Вельский. – Трудности есть, но другого пути нет вообще.

– Я бы попробовал, – сказал Силуэтов. – Только пусть мне не выговаривают, если ничего не получимся.

– Защиту от всяческих наскоков гарантирую, – сказал Вяльцев.

– Нет, братцы, это надо попробовать! – вдруг заявил Акимов. – Ведь если удастся снизить амплитуду до десяти – двенадцати дней, можно будет попробовать еще одну идейку: уменьшить частоту флуктуаций хотя бы до половины вектора прямой скорости времени.

– Товарищ Акимов очень верное решение предлагает, – сказал Вельский.

А Акимов продолжал:

– Практически можно будет пройти во времени даже самим. Только, как в старых кинофильмах, все будет двигаться в два раза быстрее.

– Это уже гораздо лучше. Работают, работают еще головы, – сказал Вяльцев.

– На недельное путешествие можно было бы получить у техсовета разрешение.

– Это уже почти выполнение темы. По крайней мере, теоретически. Дело только во времени. Ну вот, поговорили и все стало ясно, – умиротворенно сказал Вяльцев.

– До порога, – возразил Акимов. – А там все снова полетит кувырком. У нас каждый день с утра все ясно, а к вечеру уже ничего не поймешь. Руки иногда опускаются.

– А конденсаторы все-таки нужно доставать с нормальной утечкой квантов времени, – тихо заметил Вельский.

– Будем добывать, – устало сказал Виктор. – Будем добывать. Ну, а теперь давайте схему.

Чекин развернул лист ватмана со схемой. Три инженера зашевелились и начали придвигать стулья к столу. До этого они сидели молча, мало что понимая в разговоре, но теперь настал их час.

– Ух и понаворочали! – удивился Вяльцев.

– На первый взгляд сложнее, а на самом деле – проще и надежнее.

– Так, так. Посмотрим… Датчики у нас размещаются по углам транстайма… Эта логическая схема вырабатывает программу?

– Да, но не совсем… Тут вот в чем изюминка…

– Ну-ка, ну-ка! – В кабинете Вяльцева снова поплыл дым от сигарет…

– Второй Главному. Проследил движение по тропе. Дзяпики с плитами на плечах бегут довольно плотным потоком, затем исчезают.

– Главный Второму. Что значит: исчезают?!

– Тропа проходит под густой кроной дерева. За деревом тропы и людей не обнаружено.

– Что они, сквозь землю проваливаются?

– Не похоже. Тут что-то другое.

– Что за чертовщина еще! Ты все тщательно проверил?

– Да. С воздуха, конечно. На минимально возможной высоте. Дальнейший поиск надо проводить с земли. Оставить глайдер?

– Нет. Проверь другие тропы и засеки подобные места, если только они будут, на карте.

– Второй Главному. Вас понял.

«Ну, транстайм, какие еще неожиданности ты принесешь нам», – подумал Вяльцев.

…– Пойдем посмотрим, что делают с нашим фиакром.

– Фиакр, телега, тарантас! Как только не называют наш транстайм.

Все работа да работа! Как белки в колесе! Времени в сутках не хватает. Кино, театр, ресторан? А что это такое? Не помнят уже. Иногда пробежаться на лыжах, если погода теплая. А теплой погоды в эту зиму почти и нет. Морозы, морозы! Вяльцев приходил в свою однокомнатную квартирку только к ночи. Хорошо, если дочь не спит. А то ведь можно и лицо ее забыть. Валентина ворчит, хотя и сама входит в состав экспедиции. Работа, работа! Когда жить-то по-человечески будем? А как это – по-человечески? Акимов живет в общежитии, и жены у него нет. Хорошо, никто не ворчит над ухом. А может, плохо?

Вяльцев и Акимов спустились на первый этаж в «макетку». Здесь пахло железом, сваркой, грохотали листы железа, гулко ухал пресс, визжали пилы и стучали молотки. В прокуренном и дымном воздухе фигуры людей казались силуэтами на фоне яркого света ламп, установленных у каждого рабочего места.

К ним тотчас же подошел начальник производственного отдела Маханов Павел Алексеевич. Подошел медленно, задумчиво грызя дужку очков. Это был полный и медлительный мужчина лет сорока пяти. Зачем ему были нужны очки? Никто не видел их у него на носу. Во рту – постоянно. Павел Алексеевич, глядя в сторону, ехидно сказал:

– Что же вы, граждане?

– А кто его знает, что же мы, – с неприязнью в голосе сказал Вяльцев. Не любил он Маханова. И не за ехидство и мелкое подхалимство к начальству. Не знал человек свою работу, за это и не любил, не уважал его Вяльцев.

– Знать-то вы знаете, а документики-то даете с ошибочками. Да-а-а. С ошибочками.

– Что случилось?

– Базы нет на чертежике. К чему привязывать размерчик-то?

– Что за чертеж?

– Алехин! Николай! Подойди сюда с чертежиком. – К ним подошел молодой парень в рабочем комбинезоне, перемазанный ржавчиной. – Вот. Тема «Транстайм». Ваша тема?

– Наша, наша. Знаете же, что наша. Зачем спрашиваете?

– Уточняю, чтобы ошибочки не вышло. Объясните слесарю Алехину, что тут к чему, – ласково сказал Маханов.

– Черт знает что! Вызовите конструктора, который выпустил этот чертеж, он вам все и объяснит, – зло ответил Вяльцев.

– Конструктора-то мы вызовем, – ласково тянул Маханов. – И к начальнику СКБ сходим.

– С этим чертежиком пойдете? – спросил Вяльцев.

– С этим, с этим. А то вы документацию даете недоработанную, а план с меня спрашиваете.

– Да-а-а. Дела. Ну сходите, сходите. А когда датчик анализатора выбора места остановки будет готов? Тоже документация подводит?

– Завтра сдадим, – мгновенно ответил Павел Алексеевич.

– Дай бог! Второй месяц уже ждем.

– Круг двадцать из тройки… – начал объяснять Маханов.

Вяльцев не дослушал его, махнул рукой и потянул за рукав Акимова.

– Круг двадцать им снабженцы не достали! А сколько тонн стали загнали в брак? Знает ведь, что нельзя из какого попало материала делать, а все равно делает. Лишь бы увернуться! Сухим из воды выйти. Зацепочку ему надо.

Акимов не принимал участия в этом задушевном разговоре. Не его это было дело. Начальники сами разберутся.

Когда они немного отошли в сторону, Акимов спросил:

– Тебе что, Виктор, путевку в санаторий дали? Или на курорт?

– Какой еще курорт?! – огрызнулся Вяльцев.

– А я думал – дали.

– Пока здоров. Пусть другие едут.

– Скоро и ты поедешь.