Светлана Тулина - Воображала

Конти открывает двери из полутемной прихожей и зажмуривается от яркого света.

За дверью теперь находится не привычная уже обстановка холла первого этажа — темная мебель, ковер, телевизор, кресла и бар. Они открываются в сад или парк со множеством цветов и журчащих фонтанчиков. Прямо на земле расставлены подносы с фруктами и восточными сладостями, разбросаны шелковые подушки. Среди них лежат, стоят, сидят и прохаживаются не меньше пары дюжин девушек в полупрозрачных восточных костюмах гаремного покроя. Они смеются, болтают друг с другом, играют на музыкальных инструментах или танцуют.

Среди них не сразу замечаешь Воображалу, она сидит на каменном поребрике одного из фонтанов боком, поджав одну ногу и болтая другой. Увлеченно читает книжку, положив ее на колено поджатой ноги. Оторвавшись, чтобы перевернуть страницу, замечает Конти и радостно машет ему рукой.

Все остальные девушки тоже синхронно оборачиваются в его сторону, одинаково улыбаются, тянут руки, шипят. У них удлиняются зубы, искажаются лица, а руки все тянутся, тянутся, тоже удлиняясь и прорастая острыми загнутыми когтями…

Конти еле успевает захлопнуть дверь.

Смена кадра

Наплывом — раскрывающиеся двери.

В вестибюль врывается свист вьюжного зимнего ветра, он метет поземку по засыпанному снегом склону горы. На заднем плане просматриваются вершины других гор.

Прямо на снегу сидит Воображала, на ней оранжевый свитер и голубой шарф с оранжевым кантом, белые брюки сливаются с белым снегом. Улыбаясь Конти, она лепит снежок, раскрытая книжка лежит рядом, ветер листает страницы.

— Лови! — кричит Воображала и швыряет в камеру снежком.

Смена кадра

Наплывом — раскрывающиеся двери.

За ними — джунгли. Яркая тропическая зелень, огромные влажные цветы, крики диковинных птиц или зверей. Где-то неподалеку слышно журчание небольшого водопада, брызги воды драгоценными камнями сверкают на темных листьях, в воздухе дрожат крохотные радуги. С резким криком и громким хлопаньем крыльев над головой Конти пролетает сквозь открытые двери яркий тропический попугай. Пролетая, с достойной лучшего применения меткостью прицельно гадит на лацкан. Конти вздрагивает, морщится и обреченно достает платок.

Смена кадра

Конти открывает двери.

Вернее, он только чуть толкает их, и они распахиваются сами с неприятным свистом утекающего в пустоту воздуха.

За ними — чернота.

Сначала, после ярких красок джунглей и ослепительной белизны горного хребта, она кажется абсолютной, но потом в ней проявляются и становятся постепенно все ярче отдельные светящиеся точки, одна из которых гораздо ярче других и больше похожа на раскаленную монетку.

Это Солнце, а остальные огоньки — звезды или планеты.

За дверью — глубокий космос.

Конти пытается захлопнуть двери, но это ему удается не сразу, напор уходящего воздуха слишком силен, он мешает сомкнуть створки, отжимая их к стенам, сносит и затягивает в черную пустоту вешалку, какие-то мелкие предметы с полок, разворачивает тяжелую подставку для обуви…

Наконец Конти удается закрыть двери, он прислоняется к ним спиной, руки у него дрожат, взбитые ветром волосы стоят дыбом, глаза круглые и остекленевшие.

Смена кадра

Конти открывает двери.

За ними — чернота.

Не холодная, сосущая чернота глубокого космоса — просто ночь. Тянет дымом. Двери выходят на пустырь, где-то далеко-далеко отсвет пожара.

Из темноты, пошатываясь, выходит Воображала. Ее лицо перемазано сажей и залито слезами, волосы в пепле, оранжевая рубашка порвана, на безупречных ранее брюках грязные разводы, коленки почти черные. Всхлипнув, она отбрасывает обгорелую книжку и бросается Конти на шею, повторяя сквозь слезы:

— Не хочу! Не хочу! Не хочу!..

Двери за ее спиной захлопываются, отсекая ночь и зарево, Воображала еще раз судорожно всхлипывает и повторяет уже тише:

— Не хочу, слышишь…

Смена кадра

— … не хочу, понимаешь, совсем не хочу! Это же просто ужасно, когда человеку совсем не хочется возвращаться домой! — говорит трагическим тоном вечно ноющий сосед Конти в баре. В голосе его проскальзывают самодовольные нотки истинного мазохиста. Вздыхает, глядит на часы, меняется в лице. — Черт! Никогда бы не подумал… Как время-то летит… — Он торопливо сползает с табурета, торопливо допивает пиво, торопливо хлопает Конти по плечу, — А, была не была, все равно на всю жизнь тут не спрячешься!

Конти поднимает голову и смотрит, как он уходит — так же торопливо и недовольно, как и говорил.

Стакан Конти по-прежнему наполовину пуст. Лицо у него бледное, глаза затравленные…

Смена кадра

На мосту теперь уже вся киногруппа — актеры, статисты, гаишники, — прилипла к перилам.

На проезжей части топчется, оставшись в одиночестве, ушастый трехглазый пришелец. Он моргает всеми глазами попеременно и растерянно щебечет. Он единственный здесь — настоящий (или ненастоящий, это смотря с какой точки зрения это дело разглядывать).

У перил — разноцветные личности, якобы роботы, странно одетые люди и деловитые парни в синих рабочих комбинезонах со съемочной аппаратурой. Некоторые из них истинные профи и продолжают снимать происходящее, стараясь поймать и запечатлеть как моно больше ярких обрывков эмоций толпы — настоящих, не сыгранных. Расталкивая людей, сквозь толпу быстро и уверенно пробирается опоздавший. Вот он раздвигает парочку каких-то разноцветнолицых и оказывается у самых перил.

Это Врач.

Смена кадра

Воображала мягко соскакивает на узкий (в один кирпич) забор.

Словно спрыгнула она со ступеньки или низенького крылечка, а не с чудовищной высоты.

Мальчишка замер в паре шагов в нелепой позе и с отвисшей челюстью. Он грязен в той самой степени, в которой только и может быть грязен представитель молодого поколения, все утро проведший в раскопках среди строительного мусора. Воображала плавно выпрямляется, стряхнув с безукоризненно чистых белых брюк невидимую пылинку, и с сияющей улыбкой отвешивает мальчишке затрещину, от которой тот кубарем летит с забора. Воображала рыбкой ныряет следом, только мелькают в воздухе белые подошвы ее мокасин. Так прыгают в воду с невысокого трамплина, так она сама прыгнула с моста несколько секунд тому назад.

Над забором стремительно и с обманчивой плавностью проплывает жилой блок. Он просто огромен, и теперь, когда до него рукой подать, видно, что из него во все стороны торчат длинные, остро заточенные спицы арматуры, делая его похожим на утыканный иголками кусочек поролона. Он проплывает точно в том месте, где только что стоял мальчишка, с коротким и неприятным скрежетом чиркая нижней гранью по кирпичному забору…

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});