Клэр Норт - Пятнадцать жизней Гарри Огаста

Ознакомительный фрагмент

Я отправился в Индию в надежде, что именно в этой загадочной стране, о которой слышал столько завораживающих рассказов, мне удастся понять, кто я такой и зачем существую. Я прибыл туда в 1953 году и без труда устроился на работу авиамехаником, поскольку самолеты местной авиакомпании находились в весьма плачевном состоянии. При этом сама авиакомпания то и дело разорялась и меняла название. Нередко бывало так, что, уйдя из ремонтного цеха в понедельник, во вторник я обнаруживал, что мой контракт расторгнут, и подписывал новый, который ничем не отличался от прежнего, за исключением даты и названия нанимателя. Индию, которая лишь недавно обрела независимость, в то время раздирали междоусобицы. Премьер-министром страны тогда был Неру. Как раз в тот период я влюбился как ненормальный – сначала в местную киноактрису, чьи глаза, когда она появлялась на экране, как мне казалось, всегда были устремлены только на меня, а потом в удивительно похожую на нее девушку, продававшую фрукты в аэропорту. Я буквально боготворил ее и ухаживал за ней с невероятным пылом.

Впоследствии было замечено, что даже для старейших из нас, несмотря на весь накопленный опыт, побудительным мотивом к деятельности является некий стимул. В детстве таким стимулом для меня было подсознательное стремление к росту и развитию. В подростковом возрасте им стала борьба с депрессией, которую мне помогало преодолеть желание разгадать тайны семейства Халнов. Когда же я стал мужчиной в расцвете сил, мною начало руководить желание бросить вызов существующему миру, как тореадор бросает вызов разъяренному быку. Я путешествовал по миру в поисках ответов на волнующие меня вопросы, яростно спорил с другими людьми, всем сердцем любил Мину Кумари, богиню Болливуда, живое олицетворение человеческого совершенства (любопытно, что, когда я впервые увидел фильм с ее участием, на хинди я не говорил и не понимал ни слова), и страдал от неразделенности моего чувства.

Однако ни любовь, ни Всевышний не помогли мне найти такие нужные мне ответы. Я долго говорил о воскресении из мертвых и переселении душ с браминами, и они объяснили мне, что, согласно их воззрениям, если я живу праведной жизнью, это может дать мне возможность вернуться в мир как нечто более совершенное, чем я прежний.

– А могу я вернуться в этот мир самим собой? – спросил я.

Этот вопрос привел мудрецов, являющихся последователями индуистской религии, в настоящее смятение. В конце концов один из них, обладатель огромного живота, ответил мне таким образом:

– Не смеши нас, англичанин! Ты можешь становиться лучше или хуже, но в любом случае в этом мире нет ничего неизменного!

Разумеется, этот ответ меня не удовлетворил. В итоге, сняв со счета все деньги, которые мне удалось скопить за десять лет, ремонтируя разваливающиеся пассажирские самолеты с едва ли не раз в неделю меняющейся надписью на фюзеляже, я уехал из Индии. Китай тогда был весьма негостеприимной страной, для путешествия в Тибет время было не лучшее. Я отправился путешествовать по другим азиатским странам, стараясь не попадать туда, куда в недалеком будущем должны были вторгнуться американские войска или где вскоре должна была вспыхнуть гражданская война. Побрив голову, я сел на исключительно фруктовую диету, научился громко произносить молитвы и раз за разом спрашивал у Будды во всех его возможных воплощениях, кто я такой, зачем существую на свете и будет ли моя следующая смерть последней. Постепенно я приобрел весьма своеобразную репутацию – люди стали рассказывать друг другу об англичанине, который досконально изучил все основные разновидности веры и может спорить на религиозные и философские темы, особенно о бессмертии души, с любым служителем культа, кем бы тот ни был – имамом, католическим падре или священником-лютеранином. В 1969 году меня посетил жизнерадостный человек в очках с круглыми стеклами. Усевшись напротив меня и положив ногу на ногу, он заявил:

– Добрый вечер, глубокоуважаемый сэр. Я представляю одну очень серьезную и влиятельную организацию и прибыл сюда для того, чтобы поинтересоваться, каковы ваши намерения.

В то время я жил в Бангкоке, убедившись, что никакие молитвы не спасают от грибка, который заводится в складках человеческой кожи во влажном климате тропических джунглей. Газеты тогда кричали о мудрости правительства и лишь едва слышно шептали о деятельности коммунистически настроенных партизан на далеких склонах покрытых лесом гор. Я не был уверен в том, что путь, указанный Буддой, в конце концов приведет меня к просветлению, но в то же время понимал, что в моем возрасте религиозные искания пора заканчивать. Поэтому, обрядившись в оранжевый комбинезон, я занялся ремонтом автомобилей, а в свободное от работы время размышлял о том, что буду делать, если не смогу умереть.

Лицо мистера Синя – именно так представился мой гость – напоминало отполированный каштан. Его голубая рубашка намокла от пота на спине и под мышками. Поправив пальцем очки, он, не получив ответа на свой первый вопрос, задал следующий:

– Скажите, вы приехали сюда для того, чтобы принять участие в контрреволюционной деятельности?

Я давно уже научился отвечать на любой вопрос неопределенно, с неким мистическим глубокомыслием, но это уже давно успело мне надоесть. Поэтому вместо ответа я напрямик спросил моего собеседника:

– Вы что, представляете китайскую службу госбезопасности?

– Конечно, сэр, – ответил человек, представившийся как Синь, и, как положено в Таиланде, вежливо поклонился, сложив перед собой ладони. – У нас нет серьезных интересов в этой стране, но кое-кто предположил, что вы – империалистический агент, пытающийся установить контакт с контрреволюционными силами, в частности, с буржуазным сепаратистом далай-ламой. Есть мнение, что вы собираетесь осуществлять подрывные действия, направленные против героического китайского народа.

Синь говорил об этом таким спокойным и приятным тоном, что я, не удержавшись, поинтересовался:

– А что, это плохо?

– Конечно, это плохо, уважаемый сэр! За эти действия мое правительство обязательно вас сурово покарает, – заявил Синь с жизнерадостной улыбкой. – Разумеется, ваши империалистические союзники будут пытаться защитить вас, и это, само собой, также не останется без последствий.

– О! – воскликнул я, поняв, наконец, о чем идет речь. – Выходит, вы угрожаете убить меня?

– Мне было бы очень неприятно зайти так далеко, уважаемый сэр, – тем более что лично я считаю вас просто эксцентричным англичанином, искателем приключений.

– А если бы вам все же пришлось убить меня, как бы вы это сделали? – спросил я. – Вы сделали бы это быстро?