Русь - Виталий Манческо

отблеском ярких ламп и он оказался средь длинной череды мраморных колоннад. Массивные столпы словно сошли со старинных картин, времен Древней Греции, а люстры были периода барокко. Лепнина на потолке осыпалась и местами были видны куски деревянных досок. Стены хранили следы былой роскоши и на них вполне можно было отыскать остатки картин с разноцветной мозаики, однако с каждым годом, и они осыпались все более. Именно за такие моменты, за кусочки ожившей истории, Данила и любил спускаться в метро. Ночью здесь всегда было пусто, иногда здесь спали бездомные, но сейчас не было ни души и вполне можно было насладиться одиночеством, средь руин былого величия.

Усталость сняло как рукой, глаза впивались в каждую плитку, в каждую пилястру, с замиранием созерцали трещины потолка, а сердце колотилось сильнее стоило промчаться ночному экспрессу. Ещё в раннем детстве, дед рассказывал как когда-то составами этими – ночными экспрессами, руководили живые люди. Один состав остановился в паре десятков шагов от него, вагон отворил свои двери, постоял так ровно минуту, потом двери беззвучно сомкнулись и экспресс полетел далее, рассекая темный тоннель. «Хорошая работа была раньше: паришь под землей на высокой скорости, развозишь людей – даруешь им время и ни о чем не задумываешься. Свобода – в чистом её проявлении. Бездушные машины заменили людей, породили безработицу, помножили нищету… хотя кто-то стал безусловно богаче», -размышлял про себя Данила.

Когда последний сантиметр вагона скрылся в тоннеле, настала могильная тишь. Вокруг не было ни малейшего колебания, ни одного звука, только покой. Тишина аж звенела в ушах. Данила протер лицо рукой, смахнув миг забвения и повернувшись на девяносто градусов, направился к своей остановке. Стоило сделать всего только шаг, как скрип ботинка прервал царившее до сего беззвучие. Сейчас вокруг не было ничего, кроме приятного треска подошвы о многовековые гранитные глыбы. Не спеша он подошел к остановке и уткнулся в облезлую деревянную лавку, за одной из старинных колон. С самого края, на этой деревянной скамье, сидел пожилой старичок в длинном черном плаще и читал какую-то книгу. Рядом, подле старца, ближе к центру скамьи, стоял потертый саквояж из коричневой кожи. Медная пряжка саквояжа была начищена до блеска и сияла словно свежее золото из витрины ювелирной лавки. Массивное изделие на толстом кожаном ремне было вылито в виде древней маски, с пугающими зловещим оскалом и глазами хищного зверя.

– Доброй ночи, -не отрывая взгляда от книжки вымолвил старик.

Взор Данилы переключился с причудливого саквояжа, на его обладателя и не ответив на приветствия, он безмолвно изучал фигуру пожилого мужчины, которая казалась ему до боли знакомой.

Седовласая голова старца оторвалась от книги и грациозным движением повернулась в его сторону. Крючковатый нос, острый подбородок и глаза… сияющие зеленые зарницы. Это был тот самый старик, с которым он уже встречался сегодня, днем, когда стоял в очереди. Сомнений быть не могло, вот только сейчас, лицо его, да и фигура, выглядели гораздо моложе: морщины были не столь глубоки, здоровый розовый цвет лица, а спина его вовсе перестала сутулиться.

– Ну как ваша справка, оформили? -улыбнулся старик.

– Добрый вечер, -встрепенулся Данила. -Точнее ночи… доброй ночи.

– Не особо эта ночь добрая, -сказал старик. -Впрочем как и всё остальное, в этом зыбком мире. Да и слово «добро», понятие весьма относительное.

– А как ваши документы? -так всего лишь для поддержания разговора, поинтересовался Данила.

– Документы, бумаги, контракты – это у меня процесс вечный.

Новая, внезапная волна грузной усталости, начала плавно растекаться по телу Данилы, словно морской горизонт на закате, пожирает алое солнце. Ноги его начали погружаться в трясину и совсем не хотели сопротивляться приятному чувству. Однако разум его, видел все довольно отчетливо, во всех мельчайших деталях и накатившая слабость представала сейчас как момент блаженной нирваны. По телу растеклось тепло, в затылке приятно кольнуло и попытавшись улыбнуться, он жестом спросил разрешения присесть рядом, на край деревянной скамьи.

– Конечно же присаживайтесь, -молвил старик и пододвинул саквояж вплотную к себе. -Здоровье смолоду беречь надобно, оно подобно хрустальному сосуду, коль разлетится на части – осколки будет собрать весьма тяжело.

Уставшее тело медленно опустилось на самый край лавки.

– Вы за справку спрашивали… -вспомнил вопрос Данила.

– Да-да, точно спрашивал, -кивнул старик. -Так как, оформили то что хотели?

– Целый день из одного кабинета в другой бегал, словно студент сессию пересдает, а справку так и не дали. На следующую неделю записали, да и то, только на подачу документов – бюрократия.

– Да уж, что здесь сказать… излишние условности, они сжирают наш мир, разлагают тело на части пока оно ещё дышит. Таковы побочные аффекты порядка.

– Указы да порядки – куда же без них?.. -грустно улыбнулся Данила. -Только вот у нас, все это впрок – коррупция.

– Это вы правильно заметили молодой человек, ибо помыслы светлые оборачиваются абсурдом, бредом лютейшим, а коррупция делает всё остальное, слизывая со стола последние крохи. Однако это только в теории. На словах да бумаге оно выглядит просто, а на практике же, мир этот гораздо сложнее. Вот допустим у вас, молодой человек, есть рецепт сему яду?

Данила задумался, взор его устремился в бесконечную пустоту тоннеля и спустя протяженную минуту раздумий, он почесал подбородок и ответил:

– По моему, рецепт справедливого общества – есть баланс между порядком и свободой.

– Верно! -ухмыльнулся старец. -Все в нашем мире это баланс: и природа, и человек, и движение мельчайших частиц, и вращение тел небесных, и даже хаос есть высшая степень порядка, что само говорит о балансе сего мироздания. Только вот это все устроено не человеком, а чем то извне, того и складно так все выходит. Человеку же баланс чужд – чаша весов вечно склоняется в крайности. Так как отыскать сие пресловутое равновесие?

Данила вновь задумался, только сейчас взор его потупился в гранитную плитку, тонкие трещины в которой, были подобны разлому земной коры, пред извержением жерла вулкана.

– Возможно мы его и достигаем – этого баланса, только вот, вечно проходим мимо. Стремимся к совершенству, каждый день проходя возле и минуя его.

– Ну каждый день это вы уже слишком, -усмехнулся старик. -Однако в целом вы правы: природа человека это вечное движение к совершенству, жажда большего, стремление к познанию, к абсолюту. А движет этим всем – жадность. Сам человек существо неидеальное – алчность, гордыня да зависть его природа. Вот и скажите мне: как же неидеальная сущность, способна воздвигнуть идеальное общество?

Идея осенила его внезапно как гром среди ясного неба и без лишних размышлений, он тут же ответил:

– Так нужно всего лишь достичь этой точки, а дальше остановиться на месте, наладить нюансы и пусть идеальный механизм, делает свое дело.

– Идеальный механизм… а кто будет крутить колесо, сей машины?

– Наверное должен быть кто-то, не обремененный такими пороками да страстями, как жадность и зависть…

– Человек без пороков? -ухмыльнулся старик.

– Алгоритмы – они лишены всех пороков присущих человеку и способны делать работу гораздо продуктивнее, не допуская каких-либо погрешностей.

– Хорошо, что хоть кто-то ещё помнит, эти забытые, канувшие в лета технологии, -улыбнулся старец. -Однако, все это сейчас запрещенная тема, как впрочем и интернет, и космос, и даже клонирование. Да на многое сейчас табу наложили…

– Но в остальном-то мире они, эти технологии, существуют… ведь прогресс не стоит на месте, движется далее? -спросил Данила.

– За высоким забором всё по другому, -ответил старик. -Совсем другой мир, совершенно другие люди, иная жизнь.

– Да уж, -грустно вздохнул Данила.

– А знаете как так вышло? -спросил старик.

Данила безмолвно покачал головой.

– Однажды кому-то показалось, что общество уже достигло желаемого идеала и дальнейший прогресс только будет губителен, -молвил старец. -Таким вот образом, мы и пришли к тому, что имеем: кусочек сего