Владимир Гусев - Век дракона (сборник)

Как и почему оказалась здесь Терзалия? Она именно была “автором того нелепого приключенческого романа”, в который угодили земляне. “Планета Сверба, громдыхмейстер Хопс, генерал Ниве и другие — все они созданы воображением самой Терзалии… А потом туда, на Свербу, попали и мы, пришельцы из обычного мира. А затем и сама Терзалия уже в качестве героини своего же произведения (вспомним, жители Арис способны материализовать собственное воображение — А.Г.) кинулась нас спасать, пытаясь выправить свой же сюжет…” Иначе говоря, Терзалия стазвится как бы “редактором придуманных действительное ей”. А их в повести кое-где явный перебор, хотя, и; до отдать должное автору, в причудливости фантазии ему не откажешь, финала заранее не предугадаешь.

Правда, читая А.Шалина, иной раз ловишь себя на ощущении, что люди отдаленного будущего, а с ними разумные существа далеких планет, живут и действуют слишком уж по-земному, слишком по образу и подобию представителей страны Советов второй половины XX столетия. И невольно возникает вопрос — а нет ли тут авторской натяжки?

В какой-то степени — да. Но есть и своя логика. Помнится, С.Лем, размышляя о труде писателя-фантаста, писал: “В сущности, говоря о будущем и жизни на других планетах, я говорю о современных проблемах и своих современниках, лишь облаченных в галактические одежды”. Я думаю, что слова эти применимы и к А.Шалину.

К тому же, как мне показалось, А.Шалин в реализации своих замыслов не в последнюю очередь исходит из известной теории И.Ефремова, согласно которой жизнь разумной Вселенной, в будущем интенсивно осваиваемой человеком Земли, основана на принципах сходства и всеобщности процессов и явлений. То, что когда-то происходило или происходит на нашей планете, может по аналогии возникнуть в любом обитаемом уголке космического пространства.

“Не следует забывать, что все мы, в сущности, герои и соавторы одной и той же истории, которая называется историей человечества, а потому, помогая друг другу в беде и творя добро, мы исправляем наш общий сюжет”, — говорит на последних страницах повести “Путешествие Тимофея Авоськина…” капитан звездолета Прохор. Но меньше всего хотелось бы, чтобы читатель в этих словах увидел лишь вариацию классического — “весь мир — театр”. За внешней похожестью уже иной поворот мысли, за которым земной мир расширяется до бездонных пределов космоса, где, как и на Земле, все взаимосвязано, взаимозависимо, и нарушение единого космического сюжета — великой гармонии Природы — чревато непредсказуемыми последствиями.

Еще один, облаченный в “галактические одежды”, сатирический детектив с социальной начинкой являет собой повесть новосибирского фантаста Олега Чарушникова “Пункт проката”. Еще один, однако, увы, во многом знакомый по многим другим подобным произведениям. Все тот же молодой ученый в качестве главного действующего лица бороздит просторы Вселенной, все те же криминальные страсти на чужих планетах в исполнении уже неоднократно встречавшихся космических типажей… Даже плутовато-нахальный, хотя и преданный робот, словно взят напрокат. (Только у Шалина он зовется Филимоном, а у Чарушникова — Гришей).

Такая похожесть — беда не одного О.Чарушникова. Чем больше читаю я молодых фантастов, тем чаще ловлю себя на подозрении, что существует в их среде некая негласная биржа типовой научно-фантастической номенклатуры, которая снабжает готовыми литературными схемами и конструкциями или отдельными их узлами, стандартными НФ-шаблонами и деталями, вроде тех же прохиндеев-роботов или непременного бластера. Впрочем, есть в ассортименте и типовые идеи, и художественные приемы (желающие могут сравнить произведение О.Чарушникова с повестями А.Шалина, а его вещи, в свою очередь, с “Пленниками Черного Метеорита” А.Бачило и И.Ткаченко.

Меньше всего хотелось бы обвинять молодых фантастов в том, что они подглядывают друг у друга, заимствуют, списывают, однако факт остается фактом: похожести у них и в общем, и в частностях предостаточно.

Хотя, если вспомнить, что почти все они долгое время варились в одном котле НФ-клубов и творческих семинаров, связаны личными контактами, это не особенно и удивительно. Напротив, наверное, и не могло не сказаться, не сформировать какую-то общность взглядов, традиций, не создать спонтанно и научно-фантастическую литературную биржу. Так что, как видим, помимо положительной стороны творческого взаимовлияния молодых фантастов, существует и отрицательная, которая выражается в недостаточной самостоятельности художественного мышления, что грозит потерей индивидуальности, самобытности. Это, в свою очередь, при тесных корпоративных связях молодых фантастов может привести к тому, зачатки чего наблюдаются уже сегодня, — к унифицированности, обезличенности фантастической продукции, конвейерности, поточности ее изготовления. Я не берусь утверждать, что в творческой этой корпоративности корень зла. Просто хочу напомнить, что литература — дело штучное, а индивидуальность приобретается только в собственных художественных поисках, только под гнетом собственного строгого критического взгляда на свою работу и постоянных сомнений.

Банальности? Но они из ряда тех вечных истин, которые вроде бы прекрасно известны, но так же прекрасно забываются. Как, кстати, забывается и то, что первооснова любого художественного произведения — язык. Именно благодаря ему научно-фантастическая идея обретает живую плоть, а ее автор — “лица необщего выражение”. Однако как раз язык многих начинающих фантастов оставляет желать лучшего. И далеко не всегда потому, что очень уж коряво и косноязычно пишут (говорить скорей приходится о гладкописи), и не так, чтобы уж очень наукообразно и скучно — хватает и легкости, и раскованности, и ироничности, но… Читая и В.Пищенко, и А.Шалина, и, особенно О.Чарушникова (я уж не говорю о многих других, менее способных и интересных авторах), приходишь к мысли, что вот как раз для того, чтобы представить хотя бы в общих чертах, как станут изъясняться между собой персонажи будущего, молодым писателям воображения зачастую и не хватает. А потому и изъясняются они у них, в основном, на жаргоне интеллектуальных курилок НИИ и академических институтов 80-х годов двадцатого столетия.

Да и ассоциации у большинства героев молодежной НФ возникают слишком уж сегодняшние, от нынешнего быта неотъемлемые, будто и нет никакой временной дистанции. Я говорю не о проекциях на современность и не о параллелях с настоящим, а о конкретных ощущениях действующих лиц в передаче их авторов.

У того же О.Чарушникова, например, читаем, что межпланетный корабль, стоявший на дворе пункта проката, напоминал Пизанскую башню, “только не ту, красивую, итальянскую, а так… скорее водонапорную в каком-нибудь заштатном районном городишке, где летом, кажется, никто, кроме курей, не живет”.