Кейт Лаумер - Назначение в никуда

Глава V

– Континуум многопорядковой реальности является комплексной структурой, ко в целях простоты мы можем рассматривать ее как связку линий, тянущихся из удаленного прошлого в невообразимое будущее. Каждая линия – мир. Вселенная со своей собственной бесконечностью пространства и звезд, отделяемая от родственных миров непересекающимся барьером энергии, которую мы знаем как энтропию.

– Не пересекаемым он был до тысяча восемьсот девяносто седьмого года, когда двое итальянских ученых Массони и Коничи наткнулись на принцип, который изменил ход истории – биллионы историй. Они создали поле, в котором энергия нормального темпорального потока отклонялась таким образом, который можно считать прямым углом к нормальному направлению. Объекты и индивиды, замкнутые в поле, двигались не вперед во времени, как природа, а пересекая линии альтернативной реальности. С этого начала вырос Империум – правительство, провозгласившее суверенитет над целой Сетью альтернативных миров. Ваш мир – известный как Распад-Изолированный Три – одна из бесчисленных параллельных Вселенных, каждая из которых отличается от своих соседей бесконечно мало. Как и этот мир, они лежат внутри обширного района разрушения, который мы зовем Распад, пустыни, созданной несчастной ошибкой в ранних экспериментах с М-К принципом, повлекшей предельное разрушение обширного комплекса миров, обращению их судьбы в хаос, который вы, без сомнения, видели, пересекая этот район по пути сюда.

– Среди отношений, существующих меж параллельными линиями, есть такие, что связывают определенных индивидов, мистер Кэрлон. Задумайтесь на миг: если два мира отличаются друг от друга только расположением двух песчинок на пляже – или двух молекул в песчинке, – из этого следует, что аналоги индивидов будут существовать во всех таких мировых линиях, чья дата общей истории – дата, с которой родились их истории, – позже, чем дата рождения индивида данного вопроса. Ваш случай, мистер Кэрлон, исключение – и этот факт – ключ к проблеме. Ваш мир – остров в Распаде, окруженный не жизнеспособными параллельными мирами, а пустыней с полным отсутствием нормальной жизни. Вы уникальны, мистер Кэрлон – что само по себе делает существующую ситуацию ядовитой.

– Это дикое прилагательное, генерал, – сказал я. – Я еще слушаю чтобы понять, почему потопление моей лодки представлено, как дружественное действие.

– Как я сказал, майор Рината сделал некоторое количество ошибок, но его намерения были мирными. Он работал здесь, со мной, с большим напряжением много недель. Что касается его миссии, рассудите сами, мистер Кэрлон: вы – человек, обреченный на определенную роль в крупных делах, и что я узнаю о вас? Ничего. А времени мало. Это было необходимо – неприятно, но абсолютно необходимо – предложить вам тесты. Я приношу официальные извинения по поводу всех возможных щекотливых ситуаций – памятуя о вашем значении для настоящего противостояния.

– Это уравнивает нас.

Выражение лица Рузвельта на миг изменилось; эмоции кипели под мягким фасадом, но он был не таким человеком, чтобы их показать.

– В пропавших мирах Распада ваша семья маячит как колосс, мистер Кэрлон. Сейчас из всего этого могучего племени остались только вы. – Его взгляд встретился с моим. – Судьбы многих людей сгинули в холокосте Распада, а человеческая судьба – сила, равная эволюционному давлению самой Вселенной. Запомните: необозримая энергия устраненных Распадом миров не разрушается, но вместо этого переливается в оргию бесконечной жизнеспособности, что характеризует Распад. Сейчас эта энергия ищет возможности переориентироваться, чтобы усилить давление на реальность. Если этой мощи не дать канала выхода, не направлять, не придавать форму – наши миры будут поглощены раком Распада. Признаки надвигающейся чумы налицо! – Он махнул рукой на голубой с золотым королевский герб на стене за собой. На позолоте были зеленые пятна, а в углу образовался крошечный нарост плесени. – Этот шлем был отполирован сегодня утром, мистер Кэрлон. А посмотрите на это. – Он указал на золотой шнур знаков различия у себя на воротнике, изъязвленный чернью. – И это! – Он подтолкнул через стол переплетенную в кожу папку, на которой тисненый серебром королевский герб пузырился от коррозии. – Это символы – но символы, которые представляют фиксированные параметры нашего космоса. И такие параметры эрозируют, мистер Кэрлон! – Он отклонился назад, глаза его заблестели, голос зазвенел. – Если ничего не сделать сейчас, сразу, чтобы заново усилить настоящую реальность, само существование ее, как мы знаем, обречено, мистер Кэрлон.

– Олл райт, генерал, – сказал я. – Я выслушал, понял не все, но увидел достаточно за последние несколько часов, чтобы удержаться от соблазна назвать вас сумасшедшим прямо в лицо. Что вы хотите от меня? Что вы ждете от меня? Что я должен сделать с поганками, растущими в коридорах?

Он встал и прошелся вдоль комнаты, потом повернулся, прошел обратно и остановился передо мной.

– Мой план опасен; вы можете подумать, что он фантастичен, капитан Кэрлон… – Я посмотрел на него вопросительно; он кивнул и улыбнулся. – Я приказал назначить вас в Имперскую Службу Безопасности и причислить к моему штату, – сказал он небрежно.

– Спасибо, генерал, – ответил я, – но вы можете оставить иллюзии, так как я просто несостоятелен.

Мгновение он смотрел на меня вопросительно.

– Не надо никаких взяток, – сказал он и выбрал толстую папку из стола. – Это уже подписано.

– Нет, без определенного участия с моей стороны, еще нет, – ответил я.

– Конечно, присяга потребуется, – сказал он, – но это простая формальность…

– Полагаю, она – символ, как вы говорите, генерал, ибо что правда, то правда – я штатский.

– Очень хорошо. – Он отбросил фантастическую комедию в сторону так, что я почувствовал, что это не так преднамеренно, как казалось. – Как хотите. Возможно, что-то сказанное вам полковником Байярдом, создало у вас предубеждение…

– Кстати, где сейчас Байярд? В последний раз я видел его с желудочными коликами, причиненными чесоткой пальца майора Ринаты, лежавшего на курке.

– Полковника Байярда ввели в заблуждение. Его намерения, без сомнения, были добрыми, но он не был информирован. Я не удивляюсь, что у него сформировалось ошибочное впечатление об этой операции на основании тех немногих фактов, на которых он споткнулся.

– Мне хотелось бы видеть его.

– Это вряд ли возможно в настоящее время; он в госпитале. Но как бы то ни было, я не намереваюсь предпринимать никаких действий против него за нарушение дисциплины, если это интересует вас. До нынешнего дня у него был великолепный послужной список, но на этой должности он просто переусердствовал.