Роберт Говард - Конан, варвар из Киммерии

В противоположность утонченному облику мунгана, киммериец выглядел куда более проще. Черные, гладко причесанные волосы, загорелое лицо в сетке шрамов, яркие голубые глаза. На нем была вороненая кольчуга, а единственным украшением служила золотая пряжка пояса, поддерживающего меч в истертых кожаных ножнах.

Они были вдвоем в шатре из тонкого шелка, освещаемом восточными светильниками. Пол был застлан трофейными коврами, шкурами зверей и бархатными подушками.

Извне в шатер доносился низкий шум большого военного лагеря. Время от времени ветер пустыни заставлял трепетать вершины пальмовых деревьев.

- Судьба изменчива! - воскликнул Гарет и, слегка распустив алый кушак, потянулся к сосуду с вином. - Некогда был я мунганским вельможей, ныне предводительствую народами пустыни. Семь месяцев назад ты висел на кресте в двух полетах стрелы от стен Каурана, а сейчас - доверенный человек самого удачливого грабителя между туранскими укреплениями и пастбищами Запада. Ты должен благодарить меня!

- За то, что пригодился тебе? - рассмеялся Конан и поднял кубок. Если ты позволяешь человеку подняться вверх, так уж наверное, не без выгоды. А я добивался всего в жизни своей силой, потом и кровью. - Он поглядел на свои изуродованные ладони. Да и многих шрамов на теле еще не было семь месяцев назад.

- Верно, ты дерешься как целое полчище дьяволов, - согласился Гарет. - Но ты же не думаешь, что из-за твоих доблестей в орду приходят все новые и новые люди. Племенам номадов всегда не доставало удачливого вождя. Наверное, поэтому они предпочитают доверять чужеземцам, а не соплеменникам. Отныне для нас нет невозможного. Сейчас под моей рукой одиннадцать тысяч воинов. Через год их будет втрое больше. До сих пор мы грабили только пограничные города Турана. С тридцатью тысячами мы оставим набеги и поведем правильную войну, покорим королевство Шем. Если будешь послушен, останешься моей правой рукой - министром, канцлером, вице-королем. Сейчас нужно ударить на восток, взять туранскую крепость Везек - там собирают пошлину с караванов и можно поживиться.

Конан отрицательно покачал головой.

- Я так не думаю.

- Что значит - ты так не думаешь? Я возглавляю войско, мне и думать!

- Воинов и сейчас хватит для моих целей, - ответил киммериец. Неоплаченный долг тяготит меня.

- Ах, вон как, - Гарет глянул исподлобья и отхлебнул вина. - Ты все никак не можешь забыть этот крест? Похвально, но с этим придется обождать.

- Когда-то ты обещал помочь взять Кауран, - сказал Конан.

- Верно, да ведь это когда было? Я в ту пору и не предполагал, что соберется такая армия. Кроме того, я собирался пограбить город, а не захватывать его. Я не хочу ослаблять своих воинов, а Кауран - крепкий орешек. Вот через год, тогда...

- Через неделю, - оборвал его Конан и твердость этих слов заставила мунгана изменить тон.

- Послушай, дружище, если бы я даже решился погубить своих ребят, ты что думаешь - неужели наши волки сумеют осадить и взять неприступный Кауран?

- Не будет ни осады, ни приступа. Я знаю, как выманить Констанция за стены.

- Ну и что? - в гневе воскликнул Гарет. - Пока мы будем осыпать друг друга стрелами, не их, а нашей коннице придется туго. Их отряды пройдут через нас, как нож сквозь масло.

- Такого не будет, если за нами встанут три тысячи отчаянных гиборийских всадников, привыкших сражаться в строю по моей науке.

- Где же ты возьмешь три тысячи гиборийцев? - рассмеялся Гарет. Разве что из воздуха наколдуешь?

- Они уже есть, - твердо сказал Конан. - Три тысячи кауранских воинов кочуют в оазисе Акель и ждут моего приказа.

- Что? - Гарет стал похож на загнанного волка.

- Что слышал. Эти люди бежали от власти Констанция. Большинство из них скитались по пустыне как изгнанники. Зато теперь это закаленные и готовые на все солдаты. Это тигры-людоеды. Каждый стоит троих наемников. Беда и неволя укрепляют истинных мужей и наполняют их мышцы адским пламенем. Они бродили мелкими группами и требовали вождя. Я связался с ними через моих посыльных. Они собрались в оазисе и ждут команды.

- И все это без моего ведома? - в глазах Гарета появился зловещий блеск, рука нашаривала кинжал.

- Они признали мою власть. А не твою.

- И что ты наобещал этим выродкам?

- Я сказал, что волки пустыни помогут им распластать Констанция и вернуть Кауран его жителям.

- Дурак. Ты что, вождем себя вообразил?

Оба вскочили. Дьявольские огни плясали в серых зрачках Гарета, губы киммерийца тронула грозная усмешка.

- Я прикажу разодрать тебя четырьмя конями, - процедил сквозь зубы мунган.

- Кликни людей да прикажи, - сказал Конан. - Авось послушаются.

Хищно ослабившись, Гарет поднял руку и остановился - его удержала уверенность Конана.

- Выродок с западных гор, - прошипел он. - Как же ты осмелился на заговор?

- В это не было нужды, - ответил Конан. - Ты лгал, когда говорил, что люди идут к нам не из-за меня. Как раз наоборот. Они, правда, выполняют твои приказы, но сражаются за меня. Короче, двум вождям здесь не бывать, а все знают, что я сильнее тебя. Мы с ними прекрасно понимаем друг друга ведь я такой же варвар, как они.

- Но что скажет армия, когда ты прикажешь ей биться для пользы Каурана?

- Подчинится. Я обещал им караван золота из дворцовых сокровищниц. Кауран заплатит хороший выкуп за изгнание Констанция. А уж потом пойдем на Туран, как задумано. Народ подобрался жадный, им хоть с Констанцием биться, хоть с кем.

В глазах Гарета появилось осознание краха. За кровожадными мечтами о собственной империи от просмотрел то, что творилось под боком. Мелочи вдруг обрели настоящее значение. Он понял, что слова Конана - не пустая угроза. В черной кольчуге перед ним стоял подлинный предводитель зуагиров.

- Так погибни, собака! - зарычал мунган и схватился за кинжал. Но рука Конана с кошачьей быстротой метнулась вперед и кисть ее сомкнулась не предплечье Гарета. Раздался треск костей и напряженная тишина повисла в шатре. Мужи стояли лицом к лицу, неподвижные, точно статуи. Капли пота выступили на лбу Гарета.

Конан засмеялся, но кулака не разжал.

- Неужели ты выдержишь это, Гарет?

Улыбка все еще бродила по лицу Конана. Мышцы его заиграли, сплетаясь в ременные узлы, а могучие пальцы вонзились в дрожащую руку мунгана. Послышался хруст трущихся друг об дружку костей и лицо Гарета стало серым как пепел. Из прикушенных губ брызнула кровь - но он не издал ни звука.

Смеясь, Конан освободил его и отступил на шаг. Мунган покачнулся и оперся здоровой рукой о стол.

- Я дарю тебе твою жизнь, Гарет, так, как ты подарил мне мою, спокойно сказал Конан. - Хотя ты снял меня с креста исключительно для своей пользы. Тяжкое это было для меня испытание, ты бы его не выдержал. Это под силу только нам, варварам с Запада. Ступай, садись на своего коня - он привязан за шатром, вода и пища во вьюках. Отъезда твоего не увидит никто, но поспеши - побежденному владыке не место в пустыне. Если воины увидят тебя, калеку, лишенного власти, то живым не отпустят.