Дейв Хатчинсон - Страх чужаков

Из спальни вышла Эльжбета.

— Нет смысла пытаться хранить секреты от меня, а потом вопить, как сумасшедшему, — сказала она. — Тебя слышала, наверное, половина квартала.

Половина квартала вполне меня устраивала, но я особенно надеялся, что меня услышал два морпеха за входной дверью. Солдаты любят сплетничать. Я сказал Фруки:

— Выкатывайся из моего дома.

Он начал:

— Том…

— Прочь, — сказал я, поднимаясь. — Ты получил от меня, что хотел. Теперь проваливай.

Он встал и сунул рекордер в карман своей боевой куртки.

— Тебя станут еще допрашивать.

— Ты получил все, что хотел, — сказал я ему. И звонко хлопнул в ладоши. — Уходи. Прочь.

Он неохотно двинулся к двери.

— Дело еще не кончено, Том.

— Нет, кончено, — сказал я, выпроваживая его из квартиры, пока Эльжбета следила, широко распахнув глаза. — Я записал все, что знаю о лацертанах и об их отвратительных нравах, и я передал записи адвокату. По моим указаниям, если что-то случится со мной или с тем, кого я знаю, он по электронной почте перешлет все, что я ему дал, в десяток самых больших агентств новостей в мире.

Он улыбнулся мне.

— Такие приемчики срабатывают только в триллерах, Том.

— Я считаю до десяти, — сказал я ему. — А потом, если ты все еще будешь здесь, мы вместе узнаем, срабатывают ли такие приемчики не только в триллерах. Раз.

— Том.

— Два.

— Том, это так… бредово.

— Три.

— Том, я думал — мы друзья.

— Четыре.

— Ну, хорошо, — поднял он руки. — Окей, Томаш. — Он подошел к двери и открыл ее. — Ты уел лучшего парня из большого города. Я просто надеюсь, что ты от этого лучше себя почувствуешь, вот и все.

— От этого я чувствую себя просто замечательно, — сказал я и закрыл за ним дверь.

После того, как Фруки ушел, Эльжбета и я некоторое время молча смотрели друг на друга. Мне кажется, я выглядел несколько робко.

Наконец она сказала:

— Ты действительно записал все, что знаешь о лацертанах, и послал адвокату?

— Нет, — ответил я, — но лучше сделать это прямо сейчас, пока еще не вылетело из головы.

4

На месте Фруки я бы пошел искать подтверждающих показаний от лацертан.

И я действительно надеюсь, что он их получил, но у него не было слишком много времени, потому что четверо суток спустя моего разговора с Хитрым Котом пришельцы свернули свои палатки и покинули городишко. Мы наблюдали это по телевизору. Это было, несомненно, весьма эффектное зрелище. Одно мгновение «Классическая Архитектура» была громадной горбатой китоподобной формой, плавающей на волнах возле берегов Мадагаскара. В следующее мгновение море вздыбилось, сплющенное огненной колонной, уходящей далеко в стратосферу, с ярко-белым острием на конце. Огненная колонна быстро погасла, однако ярко-белое острие продолжало уходить в небо.

Эльжбета посмотрела на меня и сказала:

— Это как-то связано с тобой?

Я посмотрел в ответ:

— Ты, должно быть, работаешь на НАСА. Или на ЦРУ.

Она засмеялась.

— Я слишком долго за тобой замужем. У тебя именно то выражение лица.

— Разве?

— Точно. Словно ты думаешь: это я виноват. Мама заметила это сразу, как только увидела тебя. Она сказала, что у меня никогда не будет трудностей узнать, чувствуешь ли ты за собой какую-то вину.

Я улыбнулся и снова посмотрел на телевизор.

— Я попросил их уйти.

— Ты сделал что?

— Хитрый Кот сказал, что за ним должок, так я ответил, окей, тогда уходите и не возвращайтесь, и передайте всем своим другим, чтобы сюда больше не совались.

— Но ты же не спас его жизнь. Ты сказал, он сам обезвредил гранату.

— Но я же этого не знал. Для Хитрого Кота это все равно, что спасти его жизнь.

Эльжбета покачала головой.

— Они думают не так, как мы, — сказал я ей. — Для лацертан, если ты спасешь жизнь одного из них, то спасешь жизнь всех. И если за одним из них должок, то должок за всеми.

И я не стал говорить Фруки, что многое в общественной структуре лацертан основано на избежании оставаться перед кем-то в долгу, но в то же самое время пытаться обеспечить так, чтобы ты им был что-то должен. Как объяснил Хитрый Кот, обыденная жизнь среди лацертан была сплошным испытанием невообразимой византийской сложности. Они не разговаривали больше ни с кем, потому что, совершенно справедливо, хотели сохранить потенциальные торговые преимущества пока — когда у нас образуется громадное количество должков и обязательств — они не захотят обрушить их на нас единым разом. Тогда-то, конечно, они бы просто обнаружили, насколько же они не похожи на нас. И вскоре после этого они, наверное, расплавили бы Гималаи, просто чтобы напомнить, кто же здесь босс.

— Так ты просто попросил их уйти, и они… — Она посмотрела на экран. Маленькое белое пятнышко «Классической Архитектуры» стало почти невидимым на бесконечной синеве неба над Индийским океаном. — Ох, Томаш.

— Они верят в расовую чистоту. Они верят в этническую чистку, в селективный отбор, как в средство укрепления общества. И мы соглашались, потому что у них были вещи, которые нам нужны. Американцы пытались сохранить это в тайне, однако лацертане разговаривали со всеми, кто хотел слушать. Рано или поздно, но все это вышло бы наружу. Что произойдет с нами, если продвинутая, путешествующая по космосу раса говорит нам, что Холокост был правильным? У тебя есть хоть какое-то представление о том, сколько людей поверило бы им? Нам они не нужны, независимо от того, насколько развиты их технологии.

— Не могу поверить, что ты такое сделал, — сказала она ошеломленным голосом. — А как же то, что ты рассказал Тиму? Ты все придумал?

— Нет, все это правда. Хитрый Кот и я просто болтали. Ну, ты знаешь, как это бывает.

— Иезус Мария, — сказала она. — Кто избрал тебя в Лидеры Мира? Кто сказал, что у тебя есть право так поступить?

— Думаю, как раз время, чтобы это делал кто угодно, — сказал я. — И я надеялся на несколько большее понимание от собственной жены.

Она фыркнула.

— Тебе надо надеяться на нечто большее, чем просто понимание, если ООН когда-нибудь обнаружит, что ты натворил.

— Единственные другие люди, которые знают, что я натворил, сейчас на пути на свое пастбище, — сказал я. И показал на экран: — Взгляни, вон они уходят. Помаши им бай-бай.

Она посмотрела на экран, потом на меня:

— Но ты сказал, что в Галактике лишь две разумные расы.

— Насколько известно лацертанам, да.

— И они покинули единственную другую известную разумную расу в Галактике, просто потому что ты попросил их сделать это?