Илья Варшавский - Человек который видел антимир (Научно-фантастические рассказы)

* * * - Не знаю, чем вас занять, - сказала Беата. - Пойдемте в библиотеку, может быть, что-нибудь подберете почитать.

Мы прошли по коридору и поднялись на третий этаж.

Книги в библиотеке были свалены на полу. Вероятно, их собирались вывезти.

Я подошел к окну.

- Это там? - спросил я, указывая на гигантское сооружение, напоминавшее формой бублик.

- Нет, это ускоритель. Пульт - в конце левого крыла.

Я посмотрел на ее руку.

- Результат посещения пульта?

- Да, те самые светляки с температурой триста градусов. Я пыталась взять одного, но он расплавил перчатку.

Мне вспомнились слова Максимова о металлобиологии.

- Они металлические? - спросил я.

- В основном, по-видимому, они состоят из металла. Точный химический состав пока неизвестен, хотя по аналогии с дендритами можно считать их состоящими из сложных металлоорганических соединений.

- Живые?

Беата задумалась.

- Пока еще трудно сказать. В них протекают окислительные процессы, напоминающие дыхание, и восстановительные - на базе реакций фотосинтеза. Они могут ассимилировать металлы из сохранившихся там конструкций и некоторые элементы почвы. Может быть, они даже размножаются делением. Это еще не ясно.

- А дендриты?

- Там все гораздо проще. Это - металлоорганические растения. Многое в механизме обмена веществ у них уже разгадано.

- Эти светляки летают?

- Нет, ползают, и то очень медленно. Значительно медленнее улиток. Их движение очень трудно заметить.

- Чем занимается сейчас Арсеньев?

Кажется, я задал вопрос, на который ей не хотелось отвечать.

- Видите ли, - сказала она после длинной паузы, - Арсеньев человек со странностями. Он не может простить себе, что уехал в тот день в город.

Считает, что все произошло по небрежности. Впрочем, - спохватилась она, - не нужно было вам этого рассказывать. Ведь ваша жена...

- Замещала его в тот день?

- Да.

- Беата, - спросил я, - вы можете совершенно честно сказать, почему Арсеньев не хочет пускать меня туда?

- Совершенно честно? - переспросила она, глядя себе под ноги. - Нет, честно не могу. И, пожалуйста, вообще больше ни о чем меня не спрашивайте!

* * * За обедом Арсеньев и Максимов разговаривали о каких-то счетчиках. На меня они не обращали никакого внимания. Беата молчала, погруженная в изучение толстой тетради, которую ей передал Арсеньев.

Мне не хотелось есть. Я все время пытался найти объяснение странному поведению Арсеньева. Вообще вся эта атмосфера недомолвок и нескрываемой холодности начинала меня раздражать.

Арсеньев прервал разговор с Максимовым и повернулся к Беате.

- Ну, как?

- Замечательно! - ответила она, с трудом отрываясь от листка, покрытого формулами. - Просто изумительно!

- Живые? - спросил Арсеньев.

- Никаких сомнений.

- Ну что ж, поздравляю.

Арсеньев отодвинул стул и направился к двери. Я тоже встал.

- Алексей Николаевич!

Он скосил глаза в мою сторону и шагнул в коридор.

- Договаривайтесь обо всем с Максимовым.

Я снова опустился на стул.

- Ладно, ладно, - примирительно произнес Максимов, - завтра начнете помогать мне готовить скафандры.

* * * Подготовка заняла пять дней. Я помогал Максимову крепить на скафандрах металлические сетки ловушек, пришивал карманы для батарей, таскал в грузовик кислородные баллоны, отправляемые на зарядку.

Рабочих на территории не было. Максимов сказал мне, что весь вспомогательный штат экспедиции находится на базе.

- Арсеньев, - пояснил он, - не любит, когда кто-нибудь тут околачивается.

В зону поражения должны были отправиться Арсеньев, Максимов и я. Однако в последний момент Арсеньев передумал и велел Максимову находиться в главном корпусе "в готовности номер один", как он выразился.

Вероятно, я выглядел очень жалким в тяжелом скафандре, согнувшись под тяжестью кислородного баллона, потому что, увидев меня в полном облачении, Беата не могла сдержать улыбки.

Зато Арсеньев был просто великолепен. Выпрямившись во весь свой двухметровый рост, он, казалось, совершенно не чувствовал веса многочисленных приборов, висевших у него на груди.

Наконец, приготовления были закончены. Максимов проверил поступление кислорода в шлемы.

- Готово! - услышал я его голос в наушниках.

- Пошли! - ответил Арсеньев. - Идите, Шеманский, за мной.

Тяжелые ботинки со свинцовыми подошвами скользили на гладком полу. Я пытался приспособить свой шаг к легкой, размашистой походке Арсеньева, но мне это плохо удавалось.

Коридор завернул вправо. Арсеньев скрылся за поворотом.

- Вот черт!

Я поскользнулся и шлепнулся на пол.

- Ну, что там случилось? - спросил Арсеньев.

- Ничего.

- Ничего, так идите!

Я встал на ноги.

- Может быть, вернетесь, Шеманский? - раздался в шлеме голос Максимова.

- Нет.

Арсеньев поджидал меня, нетерпеливо постукивая перчаткой по стене.

- Старайтесь не отставать.

- Хорошо.

Мы прошли еще несколько десятков метров. Коридор кончился. Впереди была массивная металлическая дверь.

- Вхожу в зону, - сказал Арсеньев. - Вы слышите, Юра?

- Слышу.

Арсеньев открыл дверь, и мы начали спуск по винтовой лестнице.

Я изнемогал под тяжестью баллона. Дышалось с трудом. Липкий пот заливал глаза. Казалось, что этому спуску не будет конца. Низ лестницы терялся во мраке.

- Осторожно! - сказал Арсеньев. - Не споткнитесь.

Я почувствовал под ногами пол.

Арсеньев зажег висевший у него на груди фонарь. Мы находились в большом зале, облицованном белой плиткой, со множеством панелей на стенах.

- Как связь, Юра? - спросил он.

- Ничего. Много помех.

Их голоса прерывались в наушниках моего шлема треском разрядов.

- Пишите, Юра, - сказал Арсеньев. Он начал диктовать цифры, перемежающиеся короткими фразами: "жесткая составляющая", "градиент", "вектор".

- Перестаньте сопеть, Шеманский, - неожиданно сказал он, - вы что? Плохо себя чувствуете?

- Нет.

- Если вам трудно дышать, прибавьте кислорода.

Я повернул рычажок на груди. Сразу стало легче.

- Все? - спросил Максимов.

- Все. Сейчас я пройду в сектор А три. Оттуда, наверное, связи не будет.

Вы, Шеманский, ожидайте меня здесь. Слышите, Юра? Шеманский остается в диспетчерской.

- Слышу.

Арсеньев пересек зал и шагнул в темный проем. Некоторое время я еще видел отблеск его фонаря на стенах уходящего вдаль коридора.

В шлеме опять раздался голос Максимова:

- Алексей Николаевич!

- Да.

- Хорошо бы попытаться там снять векторную диаграмму вторичного излучения.

- Попробую, если... - дальше я не расслышал. Мешал треск разрядов.

Прошло минут пять.