Фрэнк Герберт - Сон или явь?

— Ну да, конечно, не ОИРы! — огрызнулся Бикель. — Наверное, поэтому они и снабдили нас аж тремя! Одним основным и двумя запасными. Ни малейшего намека на возможность выхода ОИРа из строя, и тем не менее Жестяное Яйцо снабжают тремя!

— И зачем же, по-твоему? — спросила Пруденс.

— А затем, чтобы мы точно перевалили за критическую точку, откуда не сможем принять решение вернуться назад, когда столкнулись бы с горькой правдой, — ответил Бикель.

«Похоже, подыгрывать ему придется мне», — решила Пруденс и сказала:

— Снова какие-то хитрости! Ясное дело! Это в их стиле.

Флэттери удивленно взглянул на нее, но тут же снова уставился на пульт.

— С горькой правдой, — повторил Бикель. — Да весь этот корабль просто один огромный тренажер, созданный с единственной целью — впрочем, как и остальные шесть. Неужели вы не понимаете? — спросил он. — Неужели не видите, какова эта цель? Ведь он отбрасывает тень на все, что нас окружает. Вся эта секретность, тайны, интриги — все рассчитано на то, чтобы столкнуть нас в мутную воду и посмотреть, сумеем ли мы выплыть. Это не просто горькая правда. Либо мы тонем, либо учимся плавать. И единственной возможностью выплыть для нас является создание искусственного разума.

5

Она поставила свою подпись «Пруденс Вейганд» в вахтенном журнале и передала вахту Флэттери. Это была ее пятнадцатая вахта.

Флэттери растянулся на койке, готовясь провести так следующие четыре часа. Блики на стеклянных поверхностях индикаторов гипнотизировали его. Он потряс головой, отгоняя сон, и услышал шелест ткани. Это Пруденс вставала с койки. Она немного постояла, потянулась, сделала с дюжину наклонов.

«Как легко они смирились с тем, что я, возможно, палач», — подумал Флэттери. Он заметил настороженность Пруденс. Вообще эти вахты по четыре часа через четыре можно выносить только в том случае, когда не возникает серьезных проблем, и всё равно они страшно расшатывают нервную систему. Сейчас Пруденс нужно поесть и как следует отдохнуть, однако вид у неё достаточно бодрый.

Она бросила взгляд на Флэттери, увидела, что тот готов принять вахту и проверяет вахтенный журнал. Вроде бы всё шло нормально Прошло уже чуть больше суток, за время которых приходилось делать лишь незначительные подстройки аппаратуры. Все шло гладко. Слишком гладко.

«Опасность всегда держит в напряжении, — подумала она. — А спокойствие притупляет внимание».

— Думаю, тебе надо поесть и попытаться отдохнуть, — заметил Флэттери.

— Я не голодна.

— Тогда хотя бы отдохни.

— Попозже. Схожу-ка я, пожалуй, посмотрю, как там дела у Бикеля с Тимом, — она взглянула на висящий над головой экран Сейчас он показывал мастерскую. И все четыре часа ее вахты она с интересом наблюдала за происходящим там.

Бикель и Тимберлейк были с головой погружены в работу. Пруденс, благодаря низкой гравитации, одним прыжком преодолела не сколько метров, отделяющих ее от входного люка мастерской, вошла и остановилась, пытаясь понять, что они успели сделать.

Тимберлейка нигде не было видно. А там, где раньше на большом пульте помещался сканер, теперь высилось какое-то уродливое сооружение — нагромождение торчащих во все стороны пластиковых блоков — энговские умножительные цепи, каждая из которых была заключена в пластиковую изоляцию. Блоки связывала между собой целая паутина псевдонейронного волокна.

Бикель услышал, как она вошла. Не отрываясь от работы, 01 произнес:

— Возьми-ка вон там, на столе, микростяжку. Мне нужны 21.006 сантиметра нейроволокна К-4 с несимметричными концевыми тельцами и мультисинапсами. Подсоедини так, как указано на схеме «С-20» Прибор лежит на самом верху кучи хлама справа на столе.

Бикель взял очередной энговский блок и принялся прилаживать его на место. Потом поднес к только что установленному блоку портативную мнкростяжку, установил ее и принялся сращивать соединения.

«Есть, сэр!» — насмешливо ответила она про себя.

— Мы почти готовы прогнать первичную программу, — сообщил Бикель, когда закончил работу, и начал сращивать полученным от нее нейроволокном заново установленный энговский умножитель с пультом управления.

Пруденс отступила назад и принялась разглядывать высящееся на пульте сооружение. Хоть она и видела конструкцию впервые, та вдруг приобрела для нее совершенно новое значение.

— Пожалуй, можно попробовать и кое-что посложнее, чем первичная программа, — заметила она.

— Верно, куколка.

Бикель поднялся, отложил микростяжку и вытер руки о скафандр.

— Это не только даст нам возможность проанализировать причины неполадок, но и позволит регулировать энергообмен нашего «Быка».

— Но ведь ты подключен к компьютеру, — укоризненно заметила она, указывая на соединения на пульте.

— Каждая линия имеет встроенный диод, — пояснил он. — Импульсы из компьютера попадают в нашу испытательную систему, но все, что поступает в компьютер, должно быть закодировано одним из нас и введено вот сюда.

Он указал на устройства ввода данных на правой стороне пульта.

Прю повернулась и взглянула на монитор. Флэттери спокойно наблюдал за пультом управления. Ей вдруг вспомнились его недавние слова:

«Мы можем судить о вещах лишь настолько объективно, насколько это позволяют нам наши ощущения. Таким образом, мы пребываем в дебрях иллюзий, в мире, где само понятие самосознания граничит с иллюзией».

И Пруденс подумала:

«Чтобы обладать сознанием по-настоящему, человек должен преодолеть иллюзию. Бикель с самого начала понимал это, а я — нет».

Она спросила себя, каким образом это повлияет на ее подход к решению их проблем. Понимание химических процессов человеческого организма могло приблизить к пониманию сущности разума, чем никто никогда как следует и не пытался заниматься. Конечно, нейрорегуляционные сдвиги в биохимических процессах, вызванные специфическими медикаментами и галлюциногенами, и раньше интересовали экспериментаторов, но им никогда раньше не доводилось решать проблему чисто механически.

Предварительно следовало тщательно изучить процесс. Пруденс сознавала это, но морская свинка была только одна — она сама. А опыты с производными серотонина и адреналина считались крайне опасными. Она даже подозревала, что, вполне возможно, не сможет побороть желание умереть.

«Интересно, — вдруг пришло ей в голову. — А, может, я и теперь обманываю себя? Может, это просто еще одна иллюзия? Или предлог не принимать больше антисекс и стать желанной для Бикеля?»

— Ну вот и всё, — объявил Бикель. — Давай попробуем. Прю, последи за аппаратурой.