Генри Каттнер - Тёмный мир

Но изворотливость Ганелона пришла мне на помощь.

- О, нет, - сказал я и потер рукой лоб. - Я Бонд. Это была отрава, которую дал мне Совет. Она все еще действует.

- Какая отрава?

- Не знаю, - ответил я Ллорину. - Она была в вине, которое дала мне выпить Медея. И долгое путешествие сегодня ночью утомило меня.

Я сделал несколько неуверенных шагов в сторону и прислонился к валуну, тряся головой, как будто для того, чтобы прояснить мысли. Но я был настороже. Шепот подозрения стих.

Прохладные пальцы дотронулись до моей руки.

- Мой дорогой, - сказала Арле и резко повернулась к Ллорину. Неужели ты думаешь, что я не отличу Эдварда Бонда от Ганелона? Ллорин - ты дурак!

- Если бы эти двое не были идентичны, нам никогда бы не удалось поменять их вначале, - грубо сказал Ллорин. - Будь уверена, Арле. Очень уверена.

Сейчас шепот опять стал нарастать.

- Лучше быть уверенным, - шептали лесные жители. - Не рискуй, Арле. Если это Ганелон - он должен умереть!

В зеленых глазах Арле вновь появилось сомнение. Она отпустила мои руки и пристально уставилась на меня. И сомнение не исчезло с ее лица.

Я ответил ей взглядом на взгляд.

- Ну, Арле? - сказал я.

Губы ее задрожали.

- Этого не может быть, я это знаю - но Ллорин тоже прав. Ты сам должен знать это, мы не можем рисковать. Если этот дьявол Ганелон вернется после того, что произошло, всем нам придет конец.

"Дьявол, - подумал я. - Дьявол Ганелон". Да, Ганелон ненавидел лесных жителей. Но сейчас у него была другая, более великая ненависть. В час его слабости Совет предал его. Лесные жители могли подождать; его месть - нет. И теперь Ганелон сам разрушит Кер Сайкир и Замок так, что их крушение надолго запомнится членам Совета!

А это означало, что сейчас надо вести себя крайне осторожно.

- Да, Ллорин прав, - сказал я. - Вы сейчас не можете определить, Ганелон я, или нет. Может быть, ты и знаешь это, Арле, - я улыбнулся ей. Но... рисковать нельзя. Пусть Ллорин испытает меня.

- Ну? - Ллорин вопросительно взглянул на Арле.

Она нерешительно переводила свой взгляд с меня на бородача.

- Я... ну хорошо, я согласна.

Ллорин коротко рассмеялся.

- Мое испытание может и не удаться. Но есть та, которая может видеть правду. Фрейдис.

- Пусть Фрейдис испытает меня, - быстро ответил я - и был вознагражден тем, что увидел, как Ллорин заколебался.

- Очень хорошо, - сказал он после непродолжительного молчания. - Если я ошибаюсь, то приношу свои извинения прямо сейчас. Но если прав, я убью тебя, или попытаюсь это сделать. Только еще одного человека я убью с большим удовольствием, но оборотень пока не в моей власти.

И вновь Ллорин дотронулся до своей щеки с уродливым шрамом. При мысли о лорде Матолче его серые глаза засветились, загорелись на какое-то мгновение. Я видел, как ненавидят, и раньше. Но никогда не видел такой ненависти, какую Ллорин питал к оборотню.

Ну что ж, пусть он убьет Матолча, если сможет. Было другое, более мягкое горло, в которое я мечтал вонзить свои пальцы. И все ее колдовство не уберегло бы ведьму в алом, когда Ганелон вернется в Кэр Сайкир и сломает Совет, как веточку в своих руках!

И вновь черная пропасть навалилась на меня. Эта ярость уничтожила Эдварда Бонда, но она не уничтожила хитрости Ганелона.

- Как скажешь, Ллорин, - спокойно сказал я. - Пойдем сейчас к Фрейдис.

Он коротко кивнул. Мы двинулись по дороге вперед, окруженные лесными жителями. Ллорин с одного бока, Арле - удивленная и встревоженная - с другого. Покорные рабы шли следом.

Стены каньона скрыли нас. Впереди показалось отверстие входа в пещеру.

Мы расположились неправильным полукругом, глядя на этот вход. Наступила тишина, прерываемая только шелестом листьев на ветру. Красное солнце поднималось над стеной горы.

Из темноты до нас донесся голос, глубокий, вибрирующий и властный.

- Я не сплю, - произнес он. - В чем вы нуждаетесь?

- Мать Фрейдис, мы отбили рабов, захваченных Советом, - быстро сказала Арле. - Они все еще спят.

- Пошлите их ко мне.

Ллорин злобно посмотрел на Арле. Он сделал шаг вперед.

- Мать Фрейдис, - позвал он.

- Я слышу.

- Нам нужно твое ясновидение. Этот человек утверждает, что он Эдвард Бонд, но я думаю, что он - Ганелон, вернувшийся из мира Земли, куда ты послала его.

Наступило продолжительное молчание.

- Пошлите его ко мне, - наконец произнес голос. - Но сначала пошлите рабов.

По знаку Ллорина лесные жители начали подталкивать рабов ко входу в пещеру.

Они не сопротивлялись. С ничего не выражающими глазами семенили они к пещере и, один за другим, исчезали в ее темноте.

Ллорин поглядел на меня и дернул головой, указывая на вход.

Я улыбнулся.

- Когда я выйду, мы опять будем друзьями, как прежде, - сказал я.

Глаза его оставались такими же холодными, как и раньше.

- Это решит Фрейдис.

Я повернулся к Арле.

- Фрейдис решит, - сказал я. - Но бояться нечего, Арле. Помни это. Я - не Ганелон.

Она смотрела на меня испуганным взором, неуверенная, когда я отступил от нее на шаг или два.

Безмолвная толпа лесных жителей уставилась на нас, наблюдая. Они держали оружие наготове.

Я мягко рассмеялся, повернулся и вошел в черное отверстие пещеры.

Тьма поглотила меня.

8. ФРЕЙДИС

Это звучит странно, но я был абсолютно уверен в себе, когда шел вперед по полого поднимающейся тропинке внутри пещеры. Впереди, за поворотом, я увидел мерцание света и улыбнулся. Мне было очень трудно говорить с этими лесными беглецами-выскочками, как с равными, как будто я все еще был Эдвардом Бондом. Мне трудно будет говорить и с их колдуньей, хотя смешно было думать, что она сможет обладать такими же знаниями, как Лорд Совета. Кое-что она должна знать, иначе ей никогда бы не удалась замена, которая послала меня в мир Земли, а сюда привела Эдварда Бонда. Но я считал, что запросто смогу обмануть и ее, и всех, кого смогут выставить против меня повстанцы.

Маленькая пещера за поворотом была пустой, в ней никого не было, за исключением Фрейдис. Она стояла на коленях, спиной ко мне, перед небольшим огнем, который, казалось, горел сам по себе, без всякого топлива, в хрустальном блюдце. На ней были белые одежды, а ее седые волосы косами свисали по спине. Я остановился, пытаясь опять чувствовать себя, как Эдвард Бонд, пытаясь определить, что бы он сказал в эту минуту. Фрейдис повернулась и поднялась на ноги.

Рост ее был поразителен. Мало кто в Темном Мире мог, стоя рядом, смотреть мне в глаза, но ясный взгляд голубых глаз Фрейдис был на одном уровне с моим. Ее широкие плечи и большие гладкие руки были почти так же сильны, как у мужчины, и если она и была преклонного возраста, то это не сказывалось в ее легких движениях и в том не имеющем возраста лице, которое она повернула ко мне. Это отражалось только в ее глазах - и когда я взглянул туда, то понял, что она действительно очень стара.