Стивен Бакстер - Корабли времени

Борясь с нарастающей паникой, я прошелся по кругу света, оставленному мне в качестве свободы. Я был здесь в полном уединении, и пол под ногами был совершенно голым. Никакой мебели, вообще ничего, кроме пары подносов с контейнерами и картонными коробками, в каких приносят пищу из китайского ресторана. Они были оставлены на полу в десяти футах от места моего «приземления». Я хлопнул в ладоши, и пылинки закружились передо мной, словно в танце, вспыхивая в воздухе. Звук получился глухой, никакого эха в ответ. Значит, помещение узкое, и видимо, небольшое. Ни потолка высокого надо мной, ни далеких стен. Или же стены «клетки» были бесконечно далеки, либо они были сделаны из какого-нибудь звукопоглощающего материала. Так или иначе, я не знал, какова эта дистанция.

И никаких следов Машины Времени. Где она, что с ней?

Я ощутил глубокий животный страх, стоя в этой клетке из мягко прогибающегося под ногами стекла. Я почувствовал себя голым и беззащитным, – мне было некуда даже забиться в угол, уязвимому со всех сторон.

Медленно и неохотно я подошел к подносам. Придирчиво рассмотрев картонки, я поднял крышки, чтобы ознакомиться с содержимым. Там был один большой пустой бак и сосуд с чем-то, цветом и запахом напоминающим обыкновенную чистую воду. В последнем блюде находились брикеты величиной с кулак – видимо, пища. В виде чего-то отдаленно напоминающего сыр – слоистый и разноцветный – желтое, зеленое и красное были сложены ломтями, что это, понять было невозможно. Мне еще не приходилось видеть столь странной пищи, хотя и вид ее и запах, говорили, что это можно есть. Я поковырялся пальцем, пытаясь отделить один слой от другого и посмотреть, что же там, между ними – и как они крепятся друг к другу. Пища на ощупь оказалась холодной и мягкой, в самом деле, напоминая сыр. Я не ел со времени завтрака – плотного английского завтрака, приготовленного мисс Уотчет, это случилось в моей запутанной жизни уже множество часов назад. К тому же я чувствовал нараставшее напряжение в мочевом пузыре – видимо, для него и было предусмотрена пустая бадья. Я не видел повода, для чего морлокам, не убившим меня сразу, травить меня чем-нибудь в одиночном заточении, но тем не менее неохотно пользовался плодами их гостеприимства – а еще меньше мне хотелось ронять достоинство, пользуясь их горшком!

Я переминался возле подносов, не зная с чего начать, меряя камеру шагами и принюхиваясь к еде издалека, точно дикое животное. Я проверил на всякий случай сами подносы – не смогут ли они сгодиться в качестве оружия, ведь острым заточенным краем подноса заключенные иногда пользуются как ножом или мечом. Однако эти изделия были выполнены из серебристого металла, напоминавшего алюминий, к тому же столь тонкие и мягкие, что можно было согнуть рукой. С таким же успехом я мог бы резать морлоков листом бумаги.

Меня озадачило, с чего это они так вежливо учтиво обращаются со мной. Для них было делом минуты покончить со мной, пока я был без сознания, однако они не только сохранили мне жизнь, но и похоже, попытались очистить мои руки, обагренные их зловонной кровью.

Естественно, у меня тут же возникли неопределенные подозрения. Для чего им надо было сохранять мне жизнь? Может, они хотели выпытать у меня секрет машины Времени?

Я с трудом оторвался от пищи, заставив себе не смотреть в ту сторону, и вышел за круг света – светоносный круг, в лежавшую за ними тьму. Сердце мое тревожно стучало: я обнаружил, что только страх перед тьмой удерживал меня здесь, как собаку на привязи.

Наконец, я двинулся во тьму наугад, выставив перед собой кулаки по всем правилам английского бокса. Я считал шаги: «восемь, девять, десять…» Под ногами все более отчетливо прорезалась тьма – видно было, что я покинул освещенный участок. Сначала различались звезды в перевернутой чаше неба, и мне казалось, что я чудесным образом стою вверх ногами на куполе планетария. Обернувшись, я бросил взгляд назад: столб света с мерцающими в нем пылинками, простирался вверх в бесконечность. Там же остался мой брошенный ужин.

К черту! Я вернулся в свою клетку света, где из-под ног светили звезды, а сверху – Солнце; вернулся туда, где не слышал ни единого звука, кроме шума собственного дыхания, и поскрипывания ботинок о стеклянную поверхность.

Ярдов через сто я повернул за угол, ориентируясь на световой шпиль. И все равно не находил ничего, кроме тьмы кромешной и звезд под ногами. Мне уже стало чудиться, что в этой тьме я могу второй раз наткнуться на странных плавучих Наблюдателей, которые следили за мной.

Отчаяние глубоко проникло в мою душу. Как мне хотелось перенестись из этого сумрака в теплый солнечный мир Уины, в сад, залитый светом, где разгуливают и резвятся элои, похожие на детей и барашков одновременно. Пусть даже не туда – а всего лишь на свободу – на дикий темный ландшафт, где напали на меня морлоки – среди камней, растений, и животных, под знакомым небом. Что это за место? Куда я попал? Определенно, я был в какой-то клетке, наверное, глубоко под поверхностью земли, расположенной в глубоком подземелье – судя по тому, как высоко летала и клубилась пыль. Какие жуткие муки готовили мне морлоки? Или мне просто предстоит провести в этой пустоте остаток жизни?

Чувства мои пришли в смятение, как у потерпевшего кораблекрушение, оказавшегося на необитаемом острове. Не зная, ни где я, ни где Машина Времени, я уже не чаял вернуться домой. Я был зверем, пойманным в клетку в ином, незнакомом мире. Судьба моя была страшной и непроглядной, как эта темень по сторонам. Я взывал к тьме, выкрикивая то угрозы, тот просьбы о пощаде и свободе. Я бил кулаками в звездное небо под ногами, словно пытаясь достучаться до звезд. Но все безрезультатно.

В конце концов, я взвыл как ребенок, запертый по ошибке в подвале, и упал в темноту, совершенно лишившийся сил.

Похоже, на некоторое время мной овладела дремота. Когда я пришел в себя, ничего в моем состоянии не изменилось. Злоба и ярость продолжали бушевать внутри, раздирая меня на части. Но голод и жажда взяли свое – и эмоции отступили. Я снова вернулся в клетку света – место моего временного, а, может быть, и вечного заточения.

Сначала я отошел с пустым ведром в темноту – подальше от глаз морлоков, которые могли наблюдать за мной. Когда я вернулся, пароксизмы голода налетели на меня с новой силой, точно разгневанные фурии. Я взял канистру с водой и поднес к губам. Теплая и безвкусная, словно дистиллированная, лишенная солей и минералов вода, тем не менее, оказалась чистой и слегка освежала. Несколько секунд я попробовал ее на языке, а затем, наконец, сглотнул. Вынужденно – сработала физиология.