Непобедимый Боло - Стивен Майкл Стерлинг

труп. Это ее вина, потому что я унаследовала ее цвет кожи и волос, и маме это прекрасно известно. Я ни разу не видела, чтобы сама она надевала что-нибудь нежно-голубое или в близкой гамме. К нашей голубовато-белой коже и черным волосам это совсем не подходит.

Еще я бы хотела, чтобы волосы у меня были не черного цвета, это мне тоже в себе не нравится. Вот бы мне рыжую шевелюру, как у Джоан Талмэдж, потому что в том случае, если бы мне довелось выйти из себя, все списали бы это на цвет волос и меня бы не тронули. А сейчас, когда я сержусь, меня за упрямство и неуравновешенность наказывают дополнительной зубрежкой. Когда я наконец смоюсь с этой планеты, первое, что я сделаю, — это выкрашусь в ярко-рыжий цвет.

Итак, я остановилась на красной парче, чудесном белом шифоне с серебристой нитью и широкой серебряной ленте, расшитой красными розами. Всю дорогу домой, примерно полтора квартала, мама с воодушевлением обсуждала со мной фасон.

Я так утомилась разыгрывать из себя примерную девочку, что готова была прямо в ту же минуту положить конец этому фарсу. Может, если сказать родителям, что я намерена сделать, они избавят меня от необходимости участвовать во всех этих камелотских забавах. В следующем году...

Но мои предки — образцовые жители Камелота. У нас во всем доме не найдется ни одного электронного прибора, если только не считать кое-какой допотопной рухляди. Да они, наверное, запрут меня дома, если только узнают о тех нескольких вылазках в порт. Я не могу сказать им, что собираюсь отправиться в большой мир. Они попросту не поймут. Самим-то им в жизни не хотелось никуда ехать. Они совершенно счастливы уже тем, что могут себе позволить иметь этот дом и магазин, и женить Эндрю, и тому подобные глупости. Ну а чего я хотела? В конце концов, разве я не знаю своих родителей?

Следующие несколько дней все девочки в школе говорили только о турнире, точнее, о своих новых платьях. Когда я уже думала, что умру со скуки, Маргарет Роуз, Питер Смит и Уилл Дэвидсон предложили мне сбежать из школы и поехать вместе с ними в порт. Отец Уилла послал его доставить туда груз шерсти и забрать пакет с тканью и каким-то оборудованием.

Стоял чудесный весенний день. Тех детей, чьи родители были заняты посевами, в школе не было.

И в тех семьях, которые, вроде семьи Уилла, разводили овец, все дети были заняты стрижкой животных, уходом за ягнятами и всякой другой весенней работой. Только мы, городские дети, еще не допущенные к торговле, имели достаточно времени, чтобы сидеть и слушать лекции по химии и математике. Тут и думать было не о чем. Вот я и не стала размышлять, а просто закинула сумку с грифельной доской и завтраком в телегу и сама запрыгнула следом.

Хорошо еще, что мы не настолько дремучи и держим дороги в порядке. По пути мы миновали дорожную бригаду, работавшую с современным электронным оборудованием и пласфальтом отличного качества; они заделывали образовавшиеся зимой трещины. Движение было довольно оживленным. Нам встретилось по меньшей мере три телеги, груженных пухлыми мешками с шерстью, а еще в одной ехал сын торговца мануфактурой, у которого на коленях лежал один-единственный сверток, но зато это был богато украшенный вышивкой отрез, за который он мог получить много привозной материи.

Мама сама иногда разрабатывала рисунки для купонов и вышивок, когда не было недостатка в орнаментах из серебра. Сколько я себя помню, она и меня учила делать рисунки, хотя формально я никогда не училась. В прошлом году я выполнила несколько рисунков для вышивок и кружев, и мать продала их ремесленникам. Я знаю, что она была очень довольна моей работой. Она сказала, что, когда я закончу школу, мне достаточно будет потратить лишь пару месяцев на то, чтобы завершить ученичество и восполнить некоторые пробелы, как того требовали правила Гильдии, поскольку я никогда не работала с витражами и ювелирными изделиями. Но это не должно занять много времени, и мать почти что пообещала, что к восемнадцати годам я стану свободным ремесленником.

Вообще-то временами я бываю на редкость трезвомыслящей. Я даже подумывала отложить путешествие в глубокий космос до того времени, как закончу ученичество. Ведь даже на новых планетах людям нужны рисунки. И здесь, в Камелоте, всегда это знали. Вот одна из причин того, что торговля идет так хорошо, даже несмотря на то, что подчас товары очень дороги. Все наши товары выглядят превосходно. Я поняла, что при хорошей подготовке мне и в большом мире не надо будет беспокоиться о работе. Конечно, такие мысли приходят мне в голову, только когда на меня находит такое вот практичное настроение, нет никаких разногласий с папой и мамой, и мне начинает казаться, что я смогу проторчать здесь еще лишних пару месяцев. Но гораздо чаще мне хочется уехать, едва только будет возможно, а потом уж думать, чем заняться.

Несмотря на то что весной движение на дороге всегда оживленное, мне казалось, что в этом году повозок еще больше, чем обычно. Когда мне было лет десять, можно было доехать аж до Эшбери и не встретить ни одной телеги. А сейчас телеги и коробейники двигались почти непрерывной чередой по пути в порт, отправляясь торговать с людьми из большого мира.

Может, просто населения стало больше. Так нам в школе говорят. Мол, жизнь в Камелоте так хороша, что население быстро увеличивается. Но я готова поспорить также, что наши люди хотят больше торговать и больше иметь, и мы постепенно становимся частью вселенской экономики. Время отчуждения прошло. Мы должны либо приобщиться к будущему, либо так навсегда и остаться какой-то захолустной Тмутараканью.

До чего же хорошо было сегодня ехать в открытой телеге! Погода стояла изумительная, было тепло, пахло юной зеленью, а поля сияли ковром молодых всходов. В небе громоздились пухлые облака, похожие на выпадающую из мешка овечью шерсть. Я лежала на спине на мягких мешках и думала о том, какой прекрасный день, как хорошо жить на свете и ехать по дороге, а не преть в душном классе, где сестра Бриджет из кожи вон лезет, чтобы заставить меня писать ровно.

Маргарет лежала рядом со мной. Мальчики сидели на передке и правили. Я тоже могу править лошадьми, но у меня нет такой сноровки, как у сельских ребят, а Маргарет вообще никогда не делала того, что не входит в ее