Предупреждение - Владимир Александрович Дараган

на анализе, проведенном в разделе 7.3, материальной основой для Суперкомпьютера могут служить такие субстанции, как жидкая вода, межзвездный газ и другие.

§ Переход человека из материального в виртуальное состояние может осуществляться путем считывания электрических полей головного мозга в момент смерти. Мощные радиоимпульсы, зарегистрированные в момент гибели некоторых людей, указывают, что такое считывание запрограммировано в ДНК человека. Этим также объясняется телепатический прием сигнала гибели человека его близкими.

ПРАКТИЧЕСКИЕ РЕКОМЕНДАЦИИ

§ Для уменьшения вероятности гибели человечества необходимо ограничить научные разработки по направлениям, которые могут сделать наше общество сверхцивилизацией.

§ Особенно опасными являются такие направления науки, как

— разработка мгновенного переноса материальных объектов на большие расстояния (нуль-транспортировка);

— создание экранов для гравитационных полей;

— создание «машин времени»;

— изменение генома человека;

— слишком глубокое проникновение в тайны элементарных частиц;

— разработка думающих роботов и сверхмощных компьютеров.

§ Чрезвычайно опасными является изучение возможных материальных носителей Суперкомпьютера и попытки вступить с ним в контакт.

§ Совершенно недопустимы попытки изучения материальной основы Создателя, его целей и методов управления нашей цивилизацией.

Я закрыл ноутбук и отдал его Стасу.

— Неожиданно! Похоже, что нам ни в коем случае нельзя строить вторую Вавилонскую башню. А клиент принял этот отчет?

— Нет, все кончилось авансом. Этот отчет попал только в руки тех, кто подсунул Консулу крысу и гильзу.

— А как же Сидоров-Трис?

Стас пожал плечами.

— А вот с ним вообще было непонятно. Мы ему позвонили и сказали, что работа окончена. Он обрадовался, сказал, что приедет ко мне домой завтра утром, и попросил, чтобы Консул тоже при этом присутствовал. Мы прождали его целый день. На звонки и электронные письма он не отвечал. На следующий день мы поехали в Дмитров, нашли его дом, вернее то, что от него осталось. А осталось только пепелище на месте убогой бревенчатой развалюхи с огромным огородом, где кроме лопухов и крапивы ничего не росло. Соседи сказали, что дом загорелся ночью, и вообще хозяевами этого дома были очень странные люди. Несколько раз туда приезжал черный «джип», оттуда вываливалась компания качков, они жарили шашлыки, пили водку, а утром уезжали. А так дом стоял пустой и заброшенный.

— Странная история! Непонятно, какое отношение она имеет к происходящему. Может, было что-то еще?

Стас замолчал и посмотрел на Консула. Консул буркнул, что сейчас не до историй и показал пальцем вперед. Мы уже ехали по Воробьевскому шоссе. Промелькнули заборы старых правительственных особняков, замелькали липы на аллее посреди шоссе, справа показались три белые башни, и мы свернули на узкую улицу, где возвышались два красивых многоэтажных дома из светлого кирпича. Консул подогнал машину к подъезду первого дома и заглушил двигатель.

— Все, приехали! Если мы тут ничего не узнаем, то я ухожу на пенсию!

— Оставайтесь в машине, — сказал Стас нам с Наташкой. — Если через час нас не будет, то езжайте на дачу, там мы вас найдем. Если мы не приедем в течение двух дней, то… Наташа, ты остаешься за главного и будешь принимать решения. Мы пошли!

— Стоп, — сказала Наташка. — Это не здесь. Рядом, но не здесь.

— А где?

— Пока не знаю, но не здесь.

— Вот мы и проверим.

Стас и Консул вышли из машины, задрали головы и стали вглядываться в темные окна. Я видел, как Консул достал из кармана небольшой черный пистолет, передернул затвор и, держа пистолет дулом вверх, открыл дверь подъезда. Стас вошел внутрь, огляделся и кивком позвал Консула за собой. Дверь подъезда закрылась, и мы с Наташкой остались одни.

— Я пройдусь, — сказала Наташка, открывая дверь.

— Я с тобой!

— Нет, не надо. Для тебя это может быть опасно. Лучше выгони машину на улицу носом к Ленинскому проспекту и жди меня. Из машины не выходи, окна и двери не открывай. Если случится что-то непонятное, то выезжай на проспект, поворачивай направо и жди меня около гостиницы.

Она вышла из машины, поправила прическу и пошла в сторону дома. Около подъезда она огляделась и направилась по дорожке, которая вела к металлическим воротам ограды научного института. Я смотрел ей вслед, потом сел за руль, завел двигатель и стал разворачиваться.

Прошло пятнадцать минут. Я сидел в машине и разглядывал кирпичные дома, стоявшие по левой стороне улицы. Ни в одном из окон не было признаков жизни. Их не было и на проспекте — в ста метрах от меня. Иногда я пригибался и в правое окно старался увидеть что-нибудь в окнах дома, куда ушли Стас и Консул. Но и там было все безжизненно. Скоро в салоне стало душно, я завел двигатель, чтобы заработал кондиционер. И тут появилась Наташка. Она спокойно шла по дорожке, увидев, что я на нее смотрю, помахала мне и, подойдя к машине, открыла водительскую дверь.

— Не было новостей?

— Нет, все тихо!

— Странно! В том доме, куда пошли ребята, ничего нет. Надо идти в институт, где я сейчас была. Это, кажется, там! Очень странно, что они задерживаются!

Наташка подняла голову и стала внимательно смотреть на окна верхних этажей дома, в который зашли Стас и Консул. Вдруг она вскрикнула и прижала ладони ко рту. Я выскочил из машины и увидел, что из одного окна дома валит черный дым и вырываются языки пламени. Через секунду раздался сильный хлопок, и на землю посыпались осколки стекол, куски оконных рам и какой-то мусор. Наташка бросилась к дому, но я успел схватить ее за руку.

— Куда ты! Они сказали, что нам надо на дачу. Я тебя туда не пущу!

— Там ребята, пусти меня!

— Тогда я с тобой!

— Нет, я говорила, что тебе тут опасно!

— А тебе?

— А мне нет!

Она вырвалась и побежала к подъезду. Я бросился за ней, догнал и схватил за плечи.

— Ты можешь мне сказать, что происходит? Кто ты теперь? Почему ты ничего не боишься?

Наташка смотрела на меня широко открытыми глазами, закусив губу, по ее щекам текли слезы.

— Я теперь другая. Я побывала там, и ничего теперь не боюсь!

— Где там? — я тряс ее за плечи.

— Там… где сейчас все… Стас все правильно написал! Среди мертвых и живых…

Я отпустил ее, но Наташка прильнула ко мне и заплакала, уткнувшись носом в рубашку. Потом она подняла голову и внимательно посмотрела на меня. Я увидел, как расширяются ее зрачки, как быстро высыхают слезы, как бледнеет и натягивается кожа на ее лице, и как исчезают маленькие морщинки вокруг глаз.

— А почему я там не был? Почему я не там, а здесь?

— Никто из нас этого понять не может.

— А ребята тоже там были?

— Нет!

— Почему?

— Потом, ладно? Мне пора!

Она положила руку мне на грудь, прошептала: «Прости меня!» и взялась за ручку двери. В дверном проеме она оглянулась, улыбнулась, и дверь закрылась. Я сел на ступеньки и обхватил голову руками.

Кто и где?

Я не помню, сколько просидел на крыльце. В голове у меня крутилась Наташкина фраза «среди живых и мертвых». Значит, все там? И только наша четверка с несколькими бандитами сейчас ходят по Москве? А остальные наслаждаются райскими кущами? Райскими? Наверное… ведь Наташка совсем не испугалась, побывав там. Скорее, наоборот, она спокойна и уверенна. И ничего теперь не боится. Но почему я не там, а тут? Сижу на крыльце, смотрю на грязный бетон и ничего не понимаю. Кто все это устроил? Это похоже на конец света. Нет, не совсем… Консул сказал, что все спят, значит, это не совсем конец — так, репетиция, предупреждение.

Я встал и вглянул сквозь стеклянную дверь подъезда. Лампы не горели, и я смог различить только несколько серых керамических плиток возле двери. «А что, собственно… — подумал я. — Наташка не боится, почему я должен чего-то опасаться?». Открыл дверь и осторожно вошел внутрь. В темном коридорчике были видны ступеньки пожарной лестницы. Я резко выдохнул и стал подниматься наверх.

На двадцатом этаже сильно пахло