Кракен пробуждается. Паутина - Джон Уиндем

впадину Минданао и интересоваться — не хочет ли там кто-нибудь приобрести любопытную информацию.

— Пожалуй, ты права, — согласился я.

— Иногда и вояки проявляют здравый смысл, — задумчиво констатировала Филлис и добавила: — Хотя, возможно, он и умолчал о чем-нибудь.

— Наверняка, — поддакнул я.

— А! Самое главное, — спохватилась Филлис, — капитан обещал познакомить меня с доктором Матетом.

Я сел.

— Но, милая, после нашей последней передачи Океанографическое общество пригрозило отлучением всякому, кто посмеет связываться с нами. Это же часть их антибокеровской кампании.

— Да, но доктор Матет — друг капитана, он в курсе всех дел. И мы с тобой все-таки не отъявленные бокерианцы, не так ли?

— Кто знает, совпадет ли твое мнение о нас с мнением доктора Матета? Ну, да ладно… Когда же мы встречаемся с ним?

— Полагаю, я увижу его через пару дней, милый.

— Не понял. Не хочешь ли ты сказать, любимая…

— Так мило с твоей стороны доверять мне.

— Но…

— Все, дорогой. Пора спать, — отчеканила Филлис.

Как потом рассказывала Филлис, Матет встретил ее обычными словами.

— Ай-би-си? — недоуменно воскликнул он. — Мне помнится, капитан Винтерс говорил про Би-би-си.

Это был довольно крупный худощавый человек с огромной шарообразной головой. Полированный загорелый лоб заканчивался, казалось, на самой макушке, и весь величественный купол его головы был обрамлен волнистыми седыми волосами. Слегка портили впечатление пучки волос, торчащие из ушей. Два горящих карих глаза, выдающийся римский нос, большой выразительный рот, тяжелый, чуть-чуть раздвоенный подбородок… — Филлис настолько образно описала мне этого человека, что я ясно представил, как он сутулится под тяжестью своей невообразимой ноши.

На его вопрос Филлис вздохнула и в очередной раз пустилась в рутинные объяснения о различии двух радиовещательных компаний, уверяя, что спонсорство отнюдь не означает продажность и бессодержательность. Матет нашел, что это новая и любопытная точка зрения. Тогда Филлис процитировала лучшие фрагменты из наших самых популярных передач, перечислила имена всех знаменитостей, которые когда-либо давали нам интервью, и постепенно, шаг за шагом, ей удалось убедить доктора, что мы — достаточно милые и даже мужественные люди, сражающиеся во славу передовых идей науки. А когда Филлис заверила, что имя доктора Матета не будет упомянуто ни при каких обстоятельствах, он понемногу разговорился.

Все его объяснения, выдержанные в строго академическом стиле, изобиловали несчетными силлогизмами и всевозможными специальными терминами. Филлис пришлось изрядно поломать голову над этой «тарабарщиной». Я изложу лишь суть разговора, не вдаваясь в подробности.

С год назад появились сообщения об изменении цвета некоторых океанических течений. Так, в течении Куро-Сио, на севере Тихого океана, впервые обнаружена необычная муть, уносимая на северо-восток и постепенно исчезающая в безбрежных просторах.

— Само собой, мы взяли пробы воды и подвергли их тщательному анализу, — сказал Матет. — И чем бы, вы думали, вызвано изменение цвета?

Филлис выжидающе молчала, и он сам ответил на вопрос.

— В основном — илом из ракушек радиолярий с заметным вкраплением диатомового ила.

— Как интересно, — удачно нашлась Филлис. — И в чем же причина?

— О! — воскликнул доктор. — Вот в чем вопрос! Изменение весьма значительно, чтобы приписать его к явлениям обычным. Даже в образцах, взятых на другом конце океана — у берегов Калифорнии, мы обнаружили большой процент диатомового ила.

— Поразительно! И что же в результате?

— В результате? Очевидны лишь следствия, например изменение миграций рыб. Совершенно естественно, что в воде, богатой диатомовыми водорослями…

Он еще долго продолжал в том же духе, а Филлис пыталась хоть что-нибудь уразуметь.

— …все это имеет огромное значение, но нас интересует первопричина. Я смотрю в корень. Что произошло в действительности? Как случилось, что иловые отложения поднялись с огромнейших глубин на поверхность в таких удивительных количествах?

Филлис почувствовала, что пора и ей вставить словцо.

— Может быть, это как-то связано с атомными бомбами? Мы там…

Доктор Матет так свирепо посмотрел на нее, что Филлис осеклась.

— Бомбы сбросили гораздо позже! И сомнительно, чтобы результат взрывов обнаружился в Куро-Сио, а не у Мариан.

— А-а-а…

— Естественней предположить, что мы наблюдаем вулканическую деятельность на дне океана. Как известно, это область повышенной сейсмической активности. Однако сейсмографы не зарегистрировали ни одного толчка…

Матет пустился в долгие пространные рассуждения о вулканах и о том, что причина кроется, безусловно, не в них.

— Тем более, — поддержала его Филлис, — ил не оседает, и нечто нам неизвестное продолжает происходить там, на дне.

— Да, — согласился Матет и вдруг, спустившись с высот Олимпа, добавил: — И, честно говоря, один Бог знает, что там за чертовщина.

Они поговорили еще немного, и Филлис выяснила, что изменения произошли не только в течении Куро-Сио: глубоководные отложения поднялись недалеко от Гватемалы — в Монзунском проливе, и по другую сторону перешейка — в Москитском течении. Повысилась плотность воды в экваториальной зоне Атлантики, у берегов Австралии, а также во многих других местах.

Филлис старалась записать все, что нам могло пригодиться для передачи. Только в конце беседы ей удалось задать вопрос, который давно крутился у нее на языке.

— Доктор, — спросила она, — как вы думаете, насколько это серьезно? Лично вас это беспокоит?

Он улыбнулся.

— Нельзя сказать, что я не могу уснуть по ночам, если вы это имеете в виду. Нет, нас, как вы изволили выразиться, беспокоит то, что мы вдруг оказались некомпетентны в сфере нашей компетенции. Мы бьемся лбами о стену и ничего не можем понять. — Он беспомощно развел руками. — А что касается результатов, считаю, что они даже благоприятны: со дна поднят огромный плодородный слой питательного ила. Я ожидаю в ближайшем будущем снижения цен на рыбу, и тем, кто предпочитает рыбные блюда, остается только позавидовать. К сожалению, я не из их числа. — Он опустил голову. — Меня беспокоит только то, что впервые я не могу ответить на простое «почему» в области, где я всегда считался неплохим специалистом.

— Слишком много географии, — сетовала Филлис, — слишком много океанографии, слишком много батиографии, слишком много всяких «графий». Будь ты хоть семи пядей во лбу, отобрать из этой кучи что-либо путное, по-моему, невозможно.

— Хм, — промычал я.

— Никаких «хм»! Когда у тебя в одно ухо влетает, а в другое вылетает, что в этом хорошего?

— Не думала ли ты, что Матет выложит тебе готовенький материал на целую передачу? Мало-помалу кое-что накапливается, это — еще одна капля. Огорчаться не стоит. Кстати, он никак не связывает это с болидами?

— Да нет. Я попыталась навести его на эту мысль, но он не отреагировал. Матета интересуют только факты, и, вообще, он был очень осторожен в высказываниях. Мне даже показалось, он сожалеет о том, что согласился на