Гарри Гаррисон - Крыса из нержавеющей стали. Кн.2

— Ты больше не хочешь?..

Пронзительный звонок телефона прервал меня. Ангелина уже отвечала, пока я только развернулся. Я мог слышать весь разговор, потому что она переключила на комнату.

— Джеймс говорит, — прозвучал родной голос, и волна облегчения хлынула на меня. — Нет проблем. Поменялся одеждой с солдатом. Но я не могу вернуться в отель в таком виде.

— Мы подберем тебя, — ответила Ангелина. — Что с Боливаром?

Он ответил не сразу, и ко мне вернулось напряжение. Усиленное в сто раз.

— Я думаю, они взяли его. Я оставался там, пока дым не рассеялся. Он не звонил?

— Нет. Я бы тебе сказала.

— Я знаю. Прости…

— Не стоит. Ты сделал все, что мог. Теперь подумаем, как тебе вернуться в отель. Потом мы вместе будем ждать известий от Боливара. Они не тронут его. Я уверена, что с ним все в порядке.

Ее голос был спокойным, она хорошо владела собой. Да, потому что когда я заглянул ей в глаза, я увидел, что душа ее стонет и кричит.

23

Я закрыл бутылку с роном и отставил ее в сторону. Сейчас голова должна быть ясной и холодной. Но все-таки открыл бутылку вина, чтобы запить жареные бобы с сосисками. Я знал, что бобы очень полезны для мозгов. Ангелина пошла за Джеймсом, а я уставился на телефон. И заставлял себя думать, думать, думать. К тому времени, когда они вернулись, я перебрал все комбинации и пришел к неутешительным выводам.

— Звонков не было, — сказал я им, как только они вошли.

— Есть какая-нибудь еда? Я проголодался, — ответил Джеймс, наливая себе стаканчик вина. Я в который раз поблагодарил бога за то, что близнецы унаследовали от матери ее нетерпимость к алкоголю, а не мои пристрастия.

— Я кое-что придумал, — сообщил я. — Это гарантирует возвращение Боливара.

Ангелина кивнула:

— Мы нападем на центральную тюрьму, расстреляем каждого, кого встретим, а потом найдем Боливара.

— Нет. Этого они как раз и ждут от нас. Кто-то во вражеской команде опережает нас на ход. Мы попали в капкан, потому что не позаботились о безопасности, расслабились. Нам нужно было опередить их, а мы думали, что они позади, мы их недооценили. Медовый месяц кончился. Нам нужно переплюнуть их и сделать то, чего они от нас не ждут.

— Что же это? — спросила Ангелина.

— Ударить там, где они и не подозревают. Взять пленника, которого они обменяют на Боливара.

— Кого?

— Запилота, собственной персоной. И больше никого.

Джеймс был так удивлен, что даже перестал есть. Ангелина больше владела собой.

— Дорогой, не попытаешься ли ты объяснить мне ход твоих мыслей, черт побери!

— Буду только счастлив. У кого-то из них очень неплохо варят мозги. Скорей всего это полковник Оливейра. Я понял это. После того, как он встретил нас в машине. Пока мы не найдем кого-нибудь более подходящего, мы должны считать его врагом номер один. Он пристально следил за ходом нашей операции и пытался поставить себя на наше место. Он понимал, что мы рассчитываем на общественность и должны будем провести кампанию так, чтобы набрать побольше голосов. Ничего не вышло из нашей пресс-конференции, и, следуя логике, мы должны были предпринять шаги по захвату Радиовещательного Центра. И он приготовил нам ловушку и преуспел в этом, взял в плен Боливара. И если он до сих пор не ошибался, то можно предположить, что не ошибется и на этот раз, и будет ждать нас, если мы нападем на тюрьму. Скорей всего, это будет очередной капкан, из которого мы просто не выберемся. А Боливара нет, я уверен, в этой тюрьме. Нам нечего туда соваться. И мы должны поменять правила игры. Взять Запилота в заложники. Тогда они будут вынуждены выпустить Боливара, и счет станет ничейным.

— Ты зашел слишком далеко, — сказала Ангелина. — А ты подумал, как ты захватишь Запилота?

— Да. Я только должен поспать пару часов, чтобы утром быть свеженьким. Потом я все подготовлю, полечу в столицу и посмотрю на Генерал-Президента.

— Ты сошел с ума, — ровным голосом сказала Ангелина. — Я не могу тебе позволить делать глупости. — Она повернулась и ткнула пистолетом мне в бок. — Этот удар в нос, наверное, зацепил и твои мозги. Иди поспи, а мы пока с Джеймсом разработаем другой план, который будет не так сильно смахивать на самоубийство.

— Ты собираешься застрелить меня, чтобы спасти мне жизнь? Почему бы просто не послать все к чертям? Должен отметить, что женская логика все время ставит меня в тупик. Опусти свою пушку и расслабься. То, что я предлагаю — не самоубийство. Я все хорошо продумал. Некоторые детали не совсем ясны, но я посплю, и все утрясется.

Так и было. Я проснулся на рассвете с готовым планом операции, который четко отпечатался в моем мозгу. Не могло быть и речи о неудаче!

В превосходном настроении я принял душ, поел, полетел в Приморозо и сел на площади Свободы. Веселость исчезла, когда меня остановил полицейский. Было поздно поворачивать назад, так что приходилось продолжать — с юмором или без него.

— Где ваш пропуск? — грозно окликнул меня страж.

— Пропуск? Мне не нужен пропуск, ты, тупоголовая деревенщина. Я здесь, чтобы встретиться с Генерал-Президентом по специальному заданию полковника Оливейры.

— Простите. Полковник не оставлял приказов, когда входил…

— Оливейра сейчас здесь? Все лучше и лучше. Свяжись с ним по фону. И быстро — если тебе дорога твоя жизнь.

Его трясло, когда он набирал номер. Экран засветился, и я увидел холодную улыбку Оливейры. Я оттолкнул охранника и наклонился ближе к фону.

— Оливейра, я у главного входа. Вы не хотите меня видеть?

Улыбка исчезла. Сейчас у него был потрясающий вид, жаль, что у меня не было камеры. Он, несомненно, предусмотрел многие наши ходы, но этот явился для него полной неожиданностью. Наконец, он взял себя в руки, зрачки вернулись на место, кровь прилила к щекам, и он зашипел в фон:

— Задержите этого человека…

Я выключил связь и сел в кресло охранника.

— Ты видел, как он обрадовался? — Я взял сигару, закурил ее и только успел выпустить первое колечко, как примчался Оливейра со взводом солдат.

— Ты взял моего человека ночью, — я пускал дым ему в лицо. — Я пришел отдать приказ о его освобождении.

Вы можете себе представить, что он воспринял мои слова совсем не по-доброму. Я не сопротивлялся, когда солдаты схватили меня и поволокли в глубину здания. Оливейра лично присутствовал при всех процедурах, смотрел, как меня раздевают, обыскивают, просвечивают рентгеновскими лучами, сканируют тело и дают слабительное. Он чувствовал, что здесь что-то не так, что я не совсем сошел с ума, чтобы прийти и сдаться, но он никак не мог понять, в чем дело. Процедуру обыска и всего прочего повторили. Разумеется, они ничего не нашли. Когда все было закончено, мне выдали рваные башмаки и робу заключенного. И тяжелыми цепями обвили мои лодыжки и запястья. Только потом меня провели в комнату для допросов и толкнули в жесткое кресло. Оливейра встал надо мной, похлопывая увесистой дубинкой по своей ладони: