Александр Казанцев - Донкихоты Вселенной

- Стража, назад! - простонал Кашоний.

- Итак, пусть раменка превратится в Надежанну.

Тут Кашоний узнал О Кихотия, и ужас исказил его лицо.

А Никита продолжал:

- Да, один из них, избегая боли, уступил мне и свою алебарду, и гнусную шкуру. Я и вам советую покориться, иначе хрустнет ваша благословляющая любое злодеяние рука.

- Да тише вы, рыцарь! Мне же нестерпимо больно. Отпустите! - ныл Кашоний. - Я не боец, а священнослужитель.

- Не боец, а подлец! - уточнил Никита.

Вот так всегда! В решительную минуту он рядом, мой Никита!

Я переодевалась в кибитке, не веря своему счастью.

Я знала, что Никита, мой всемогущий замечательный Никита, стоит снаружи и не дает слугам Кашония двинуться с места. И я ликовала.

Но мне уже представлялось, что он здесь, со мной, в кибитке, где я постаралась навести "земной уют", даже повесила сделанный мной смешной рисунок тощего Дон Кихота с его верным толстеньким Санчо Пансо на осле. И я представляла, что мы с ним, с моим Дон Кихотом, здесь вдвоем после долгой разлуки.

Воображала, как он сидит напротив, и держит мои руки в своих, и с ласковой доброй иронией говорит:

"Ну? Не страшен теперь огонь костра?".

Я не в силах и слова вымолвить от радости и волнения, а он словно продолжает в том же тоне:

"Прямо жрицей огня стала. Из огня вылетаешь, через огонь перемахиваешь".

"Я счастлива, что ты рядом", - только и могла мысленно вымолвить.

"Родная ты моя", - и столько знакомой ласки послышалось мне в этих его несказанных словах. Казалось, сотни лет я их не слышала...

Ну конечно, сотни родных земных лет, промелькнувших, пока время наше было сжато субсветовой скоростью!

Я не представляла, что будет дальше, но Никита снова рядом, значит, я на вершине немыслимого, невозможного счастья!

Я преобразилась, надев такое уютное, привычное серебряное одеяние звездонавтки, ведь прикоснулась к заветному, земному!

В былых своих "доспехах" вышла из кибитки. Он, конечно, чувствовал все то же, что и я, но, сдержанный, оставался самим собой и только сказал с улыбкой:

- А мы тебя ждали.

- Как ждали?! - почти с ужасом спросила я. - Вместе вот с этим? - и показала глазами на Кашония в алой мантии.

Никита усмехнулся, продолжая держать заломленную руку коварного прелата.

- Ждали тебя все наши, которых я предупредил. Рамен от Гневия Народного доставил мне браслет личной связи, а в следующий свой приход сообщил, что ты в раменском таборе.

Кашоний понял только имя Гневия Народного, названного по-френдляндски.

- О, рыцарь О Кихотий! О, королевская дочь! От Гневия Народного во время переговоров я узнал о вашем прибытии, потому и старался первым повидаться с вами.

- Как с жрицей огня? - ехидно спросил Никита.

- Я хотел уберечь вас, дочь моя! - хныкал Кашоний. - Я обязался в том перед Гневием Народным.

- Если не ошибаюсь, вы называли меня "дочерью Мрака"? Очевидно, Мраком вам придется считать самого себя?

- Ах, зачем же, дитя королевской крови, вспоминать вынужденные слова мои?

- Но вот напоминания о цветущем папоротнике я не ожидал, - признался Никита.

Этого уже Кашоний не понял и продолжал слабо ныть, ощущая железную хватку серебряного рыцаря.

- Ночь под Ивана Купалу! Я хотела, чтобы вы догадались...

- Уже догадались. С помощью браслета личной связи.

- А мой браслет сломался, - вздохнула я.

- Гневий Народный, о котором вы упомянули, - снова вмешался Кашоний, клянусь истинной верой, не одобрил бы такого обращения со мной.

- Приятно иметь общих знакомых, - насмешливо заметил Никита.

- Это не просто знакомый! Вы еще увидите! Да пустите же меня, рыцарь! Карета папия уже въезжает. Вам же лучше не привлекать к себе внимания Великопастыря!..

- Но смотрите у меня, бессовестный прелат. Только заикнись о Надежанне, и Великопастырь расспросит вас о Гневии Народном.

- Что вы, рыцарь! Здесь интересы наши совпадают. Клянусь Всевышним, я слова не вымолвлю!

Через открытые ворота замка въезжали всадники в двухцветной форме папийской охраны.

За ними показалась и золоченая карета в сопровождении черных слуг СС увещевания.

Никита отпустил Кашония, и тот ринулся к карете, чтобы подобострастно помочь сойти на Землию "самому Всевышнему" в образе невзрачного человека с усами вопреки церковному обычаю и в скромной серенькой сутане.

Яркая толпа возбужденных раменок налетела на нас, хотела разделить меня с Никитой, но мы крепко держались за руки.

Старая раменка, моя первая наставница, упорнее всех тащила меня в кибитку.

- Воротись, манге! Как можно, ласковая? Скорее переодевайся. Или забыла, что я тебе гадала? Костер, костер!.. Снимай латы свои недобрые. С нами поедем, пока не поздно. А мужик тебя найдет. Наши его знают.

Я отрицательно качала головой.

Со смешанным чувством неприязни и любопытства смотрела я на приехавшего всесильного владыку и размышляла о далекой своей Земле, где в разных странах в различные эпохи прорывались к власти негодяи, омрачившие страницы истории. Властные императоры, лукавые фавориты и узурпаторы, обожествленные фараоны и недостойные своего бога папы, сладострастные султаны и злобострастные инквизиторы, всякие фюреры бесноватые или чванливые, пенословные или нарочито молчаливые. Все они ханжески вершили кровавые злодеяния во имя "святых идей" и "общего блага" в немых застенках, на эшафотах, виселицах или гильотинах, в газовых камерах, в холодных и тесных бараках, губящих безысходностью людей под номером в лагерях, окруженных колючей проволокой с пропущенным по ней электрическим током. Или на краю рвов, вырытых перед расстрелом самими осужденными.

Должно быть, достигшие власти злодеи всех времен и народов действительно напоминают друг друга даже на планетах-двойниках. Я не историк, иначе назвала бы их имена.

Но одно имя - "И Скалий" - произносилось вокруг меня приглушенным шепотом".

Глава четвертая

СУДИЛИЩЕ

А судьи кто?

А. С. Грибоедов.

"Великопастырь всех времен и народов величественно вышел из кареты, подозрительно оглядел двор, заметил остатки костра и тихо, но гневно спросил:

- Почему сожгли без меня? Кто посмел?

- О Всевышний! - испуганно залепетал Кашоний. - Это рамены танцевали в усладу гостей рыцаря. А она покорно ждет вашего появления, дабы покаяться во всем.

- Увещевали? - снова строго спросил И Скалий.

- Только словесно, о Владыка небес и всех землий.

- И много ты этих землий насчитал?

- Несчетны звезды твои, о Владыка небес!

- Звезды - костры небесные. Могу водрузить на любой из них столб и для тебя.

- О Всесильный! Все огни и в небе, и на Землии подвластны Тебе, как и мы, черви могильные!