Влад Савин - Союз нерушимый

— А вы не задумывались, товарищ Лазарев, отчего Партия вынуждена была взять на себя несвойственное ей дело, после Октября? — спросил Сталин — потому что не было своего государственного аппарата! А был прежний, монархо-капиталистический, которому доверять было нельзя. И Партии пришлось стать «всеобщим комиссаром», как в РККА. А когда выросло поколение наших, советских комнадиров, офицеров, и по мировоззрению, и по духу — то вместо военкомов стали замполиты. Теперь намечается такая же реформа в масштабе страны. Когда партийные комитеты будут управлять не непосредственно производством или посевной, а людьми, все это осуществляющими. Когда есть нормально работающие советские, выбоные институты, и государственные, исполнительные органы — но люди и там и там, коммунисты, и в своих делах руководствуются тем, что Партия решит. Как в … — тут товарищ Сталин взглянул на Лючию, даже дыхание затаившую, слушая, и поправился — … в известной вам восточной стране, после Тянцзамыня, где вроде бы рынок и капитализм, а все «олигархи», это члены КПК, и поступают строго в соответствии с решениями съездов и пленумов. Вот это предполагается и у нас. Именно сейчас — когда и народ, и армия, и массы рядовых коммунистов увидели киевский мятеж, что бывает, когда «удельные бояре» разойдутся? Или вы думаете, что товарищ Сталин, это восточный император, что он изречет, то и исполнят? Нам, товарищи, нужно не просто решение этой проблемы, нам надо повернуть сам процесс. Когда Партия, приблизившись к власти, начинает разлагаться. Во времена Маркса и Энгельса, европейские социал-демократы были действительно боевым отрядом пролетариата — всего через тридцать-сорок лет, Коминтерну пришлось создавать компартии, им в противовес — и это компартии, как вам известно, сами тоже выродились в «еврокоммунизм». А Гоминьдан поначалу был партией великого Сунь-Ят-Сена, сейчас оплот китайской белогвардейщины, ему противостоит Партия товарища Мао — и что с ней будет через двадцать-тридцать лет? Нам что, каждому поколению свою Партию основывать, взамен прежней, скатившейся в оппортунизм? Или раз и навсегда пресечь, отчего это разложение происходит? Партия не должна быть собранием догматиков, дорвавшихся до власти и севших на трон! Там я ошибся, почил на лаврах. Здесь — хотя бы успею запустить процесс. Который продолжат — вы, молодые! Эх, сбросить бы лет двадцать — завидую вам, все у вас впереди! А вот каким будет это все — уже вам решать!

— Тогда я готов — сказал мой Адмирал — где и что подписать?

— И я готов — сказал Юрка — вопрос: разрешите с ребятами политбеседу провести? Чтобы они — тоже.

И тут Лючия робко голос подала:

— А мне — тоже можно?

Я как смертная, попавшая в гости к небожителям!

Вчера еще смотрела и спрашивала, здесь русский Вождь живет? И вот, сижу за его столом. Или это не тот дворец был, на который мой рыцарь мне вчера показывал? И ой, он же сказал, чтобы я Сталина так называть не смела, потому что «вождь» по итальянски «дуче», а это будет сочтено за оскорбление? А я еще мешаю в разговоре русские и итальянские слова, особенно когда волнуюсь.

Меня предупредили, что в разговоре тут могут быть упомянуты и секретные дела, о которых я знать пока не должна — и даже мой муж о них мне имеет право рассказать, лишь с дозволения кого-то высшего. Я и не удивлялась — но слушала очень внимательно. Хотя может быть, я еще русский язык знаю недостаточно хорошо? Или русскую историю — о которой в школе у нас рассказывали очень мало, и в основном, о том, где европейцы участвовали, «ну а русские, это наполовину монголы». После я расспрошу своего Юрия о том, что не поняла, ну хотя бы то, что мне знать можно, я же любопытна?

Знаю, что в России сейчас дворян нет, после революции, бывшей столь же кровавой, как в Англии при Кромвеле, или у французов при Робеспьере. Но вот убеждена, что бы ни говорили, все люди равными быть никак не могут! Я в деревне росла, там вся жизнь и разговоры — муж бьет, корова отелилась, цены на зерно — и я бы такой могла стать, если бы за Пьетро замуж выдали, о ужас! А я книжки читала, про далекие страны, благородных рыцарей, давние времена — и конечно, про любовь. И мне такой жизни хотелось… даже не то что богатой, видела я и как деревенские богатеи живут, а в Риме довелось и у дамы одной в прислугах — а мне хотелось, чтобы ярко было и нескучно, как в тех книжках! И один Марио, брат, меня понимал — но и у него вбито было, «после замуж, и все». Так что, останься я дома….

И вдруг, как из затхлого подпола, к солнцу! Стать женой рыцаря — о, конечно, русский коммунизм, но убеждена, что всегда и всюду было сословие, называй его по разному, замыкай его границы или открывай доступ всем желающим — те, кому дано властью и оружием служить. И все революции, так Марио мне говорил, это когда высшее сословие о своем назначении забывает, и лишь тратит и ест — но природу не обмануть, и получаются тогда, по положению герцоги и графы, а по сути то же мужичье. И тогда подлинные рыцари, по духу, этих свергают, и правят сами — вот и все революции. Так что лучше, если путь туда будет изначально открыт, «иди к нам, ты нам подходишь», так в книжке было написано, которую мне уже мой муж дал прочесть.

А у русских советских оказывается, и женщины могут не только женами быть, но и сами… Вот стать бы мне такой, как Анна, которая с самим их Вождем решается спорить! И ведь она своего мужа любит, не мешает это ей нисколько! Ох, попадись мне эта «брекс» сейчас, глаза ей выцапаю, за то, что она про Анну и моего Юрия сказала! И ведь Анна лишь чуть меня старше — стала она мне даже не как подруга, а как старшая сестра, кто и научит, и выслушает, и поддержит! Всегда красивая, нарядная, как королева — хотя, если даже я иной ее вижу, вот как вчера мы все в грозу попали, мне страшно стало, а она увидела, и мне улыбнулась, подбодрить — ну и что с того, что растрепанная до безобразия, значит, женщина земная, такая же как я! А как она мне в ателье платье и верхнюю одежду подбирала, я после в зеркало взглянула, себя не узнала, как дама из знатной римской семьи! Ой, я ведь как и Анна, никогда раньше модных шляп не носила, да еще таких, с вуалями, зря волосы подстригала, теперь ждать, когда снова длинные отрастут, чтобы шляпку к прическе крепить? Чтобы я самой красивой была, и мой рыцарь ни на кого не засматривался, как на ту, Паолу из Флоренции! Ведь если он меня бросит, я не переживу!

И кажется, русский Вождь хочет внутри Партии особый Орден основать? И предлагает туда вступить адмиралу Лазареву и моему рыцарю, а Анна уже? Ой, а мне бы хотелось, я бы все отдала… а что я могу, что умею? Пока лишь — моему рыцарю быть оруженосцем, ему спину защищать! Но я научиться постараюсь, всему что потребуется! Советская Россия, это такая огромная и могучая страна, больше чем Римская Империя была когда-то, чем вся Европа сейчас! И стать уже в ней «дворянским сословием» — да пусть называется иначе, от этого не изменится суть! — и чтобы мои и Юрия дети к нему принадлежали — знаю, что у советских нет такого наследования, но ведь у нас будет больше возможности, воспитать и обучить своих детей, чтобы они истинно принадлежали к высшим? За такое — стоит бороться, стоит жить!