Василий Головачев - Реликт (том 1)

— Высокий уровень умственных способностей ничего не гарантирует. — Голос Бояновой. — Это условие для творческой задачи необходимое, но недостаточное. Я убедилась: ваш опер довольно решителен и смел, но он не интрасенс.

— Ратибор интеллектуально независим и мыслит без оглядки на сложившиеся стереотипы и авторитеты.

— А вот это как раз не слишком положительный фактор. Для любой другой задачи Берестов был бы идеален, но не для работы по Конструктору, где ему придется столкнуться с нечеловеческой психикой, психологией и возможностям. И только интрасенс имеет максимальный индекс гибкости при столкновении с подобными проблемами.

— Ратибор справится.

— Не думала, что пользуешься законом Корнуэлла.

— Не понял.

— Начальство склонно давать работу тем, кто менее всего способен ее выполнять. Я буду настаивать на смене оператора РП.

— А я на своем решении. Берестов прошел все ступени подготовки: социотренинг, оптимайзинг, неформальное эс-моделирование, сюрприз-сопротивляемость, стресс-закалку и контрактивную проверку на выживаемость на полигоне Ад-3. Поэтому я не вижу причин его отстранения. Кстати, по закону ответственности интеллектуальной деятельности соображения истины не должны заслоняться никакими другими соображениями. Короче, я буду настаивать на выборе отдела.

— Хорошо. Приглашаю вас обоих на заседание комиссии.

Ратибор успел сделать вид, что только-только подошел к двери, и столкнулся с Забавой.

— Простите.

Боянова кивнула, окинув его внимательным взглядом, и вышла в коридор, где ее ждала сегментная «улитка» лифта. Она поняла, что Ратибор все слышал. Понял и Железовский, когда безопасник молча встал передним.

— Слышал?

— Нечаянно, дверь не заперта.

Железовский покосился на пульт{44} секретаря и Ратибор догадался, что «роденовский мыслитель» открыл дверь нарочно, зная, когда он подойдет.

— С ней постоянно такая история. Сначала мгновенное «нет» на любое предложение, потом четкий вывод по всем необходимым дополнениям для решения проблемы. Думаю, тебе тоже будет полезно узнать свои слабые стороны.

— Я знаю.

— Вряд ли. Если бы знал, слабых сторон уже не было бы. Готов доложить свой гениальный хакаригото{45} на Совете? На заседание приглашен весь синклит ВКС и эксперты СЭКОНа.

Ратибор ответил не сразу.

— Я, конечно, предусмотрел все, что могу предусмотреть, но… может быть, она права, и вам действительно лучше назначить кого-то из интрасенсов?

— Во-первых, у тебя тоже есть задатки интуитива, только их надо развивать, а во-вторых, я своих решений не меняю. Взялся плыть — плыви. Не будем отвлекаться. БВ ускорил движение, мы потеряли двоих, надо задействовать весь потенциал ноль-ноль-предупреждения{46}.

Ратибор поджался, болезненно переживая сообщение.

— Кто?

— Клюв и Томпсон. Они попали под БВ, не ожидая, что тот подойдет к ним так скоро. По расчетам луч БВ упрется в Систему уже через три месяца, если, конечно, снова не изменит скорость. А ты думал, «полундра» дается по пустякам?

Ратибор присвистнул.

— Вот именно, — кивнул Железовский. — По всей видимости, «цунами» уверенно переходит в «Шторм». Итак, твое мнение о БВ?

— Я удивился не собственно причине «полундры». Мы встретили чужан. Такое впечатление, что они совершенно точно знают, что такое БВ. Не пора ли спросить у них об этом прямо?

— Так они тебе и ответили… Спросим, когда будет нужно. Всему свое время и время всякой вещи под небом{47}. Я желаю знать твое окончательное мнение.

— Это возвращается Конструктор, — нехотя проговорит Ратибор. — Хотя допускаю, что мое мнение может оказаться верным с точностью до наоборот. И все же я уверен в выводе. Дело в том, что Прожорливый Младенец когда-то сто лет назад в ответ на попытки контакта, да и просто в процессе роста показывал видеокартинки, очень похожие на пейзажи Гиппарха… если вид изнутри этого гигантского «кораллового леса» можно назвать пейзажем.

— Значит, ты не зря побывал на бывшей звезде. Я был неправ. — Комиссар-два раздвинул в улыбке толстые губы. — Недаром же говорят, что лучший руководитель тот, у кого подчиненные много способнее его{48}. — Он достал пуговку видеозаписи. — Ознакомься.

— Что это?

— Список тех, кого «съела» когда-то спора Конструктора — сверхоборотень. Их биографии и данные личных дел.

Ратибор взял видеокассету, зная, что время вопросов придет позже.

— Я хочу привлечь к работе в качестве эксперта по Конструктору эфаналитика ИВКа Анастасию Демидову. — Честно говоря, у Ратибора не было объективных причин привлечения к делу эксперта со стороны, в отделе хватало собственных специалистов, но он верил в предчувствия. — У вас не будет возражений?

— Нет. — Железовский встал, давая понять, что время аудиенции кончилось. Его рабочий стол давно мигал целой гаммой цветных огней-требовалось вмешательство комиссара по всем векторам работы отдела, киб-секретарь один не справлялся. Но Ратибор не удержался от вопроса:

— Извините, мастер, что возвращаюсь к старой теме, но все же стоит ли оставлять меня опером в сложившейся ситуации?..

Комиссар поднял ладонь вверх, останавливая собеседника; под тонкой рубашкой рельефно перекатились мышцы.

— Я знаю, что ты хочешь сказать. Забава болеет за дело, к тому, же не забывай, она тоже интрасенс. — Железовский пожевал губами, взгляд его стал жестким. — Ты дошел до кобры на силе воли и большой дозе самоуверенности, дальше без интрасенсорных способностей продвинуться трудно, хотя и были прецеденты. Попробуй разбудить в себе дремлющую вторую психику. Я очень надеюсь, что ты просто медленно взрослеешь.

Ратибор поклонился и вышел. Аристарх, как и Забава Боянова, также был интрасенсом, и нельзя было понять его странной привязанности к исполнителю-неинтрасенсу, хотя и с задатками интуитива. Правда, сам Ратибор считал, что интуиция у него развита неплохо, разве что чуть-чуть похуже, чем у нормального интрасенса.

Заседание Совета безопасности происходило, как и обычно, в форме видеоселекторного совещания: собственно члены Совета, конечно, старались быть на заседании лично — Швейцария, Берн, Дворец Мира, — если не находились в этот момент далеко от Земли, а приглашенные чаще всего присутствовали визуально. Система связи создавала эффект полного участия, и малый зал заседаний Дворца Мира казался заполненным почти до отказа; вмещал он шестьдесят человек.