Брайан Олдисс - Сразу же после убийства

- Ну, допустим… - Он присел на краешек кровати и опустил тяжелую руку ей на плечо. - Он пробрался в кабинет и ускользнул потом… Допустим, он стрелял в него… Зачем? Почему он это сделал? Должны же быть причины.

Он вдруг вспомнил. Роде снился сон. Он всегда боялся вещих снов своей жены. Они принадлежали к отряду тех аномальных явлений, которые даже Стейчер не мог удовлетворительно объяснить. Роде приснился Марло, якобы по его настоянию в Гондвана Хилз был построен замок в чисто английском стиле. Марло поставил спектакль по пьесе Шекспира «Макбет» и пригласил на представление гостей. Мальчик сыграл главную роль, и к концу спектакля у него не только руки, но и вся одежда были в крови. Кроме того, он сыграл еще и роль ведьмы, чем ужасно развеселил своего отца, Джека

Бернза. Внутренне содрогаясь, Кромптон пересказал сон Мириам.

- Чепуха, - сказала она. - Сон - это всего лишь сон, а фактов, изобличающих Марло, нет. И при чем здесь Президент? Он тоже участвовал в том спектакле?

- Да, - коротко ответил Рассел. - Он всегда благоволил к мальчику и согласился сыграть роль Макдуфа.

- Но у Шекспира Макдуф убивает Макбета, - возразила она.

- В сне Роды все перепуталось… Макдуф погибает от руки Макбета. Но веселенький вечерок на этом не кончился. Вдруг разъярившись ни с того ни с сего, Джек убивает своего сына. Кстати, произошло это в бамбуковой роще.

- Ты думаешь, что это Марло убил Президента?

- Причины, как я вижу теперь, у него были. Проект Ганвелла… Он представлял угрозу для будущего, для тех гордых одиночек, к которым причислял себя Марло.

- Он бывал в Белом доме вместе с отцом, знал, где находится кабинет Президента и как туда можно попасть. Все Так. Но сон - это сон, а фактов нет, - упрямо повторила она.

- Когда я приезжал к вам на прошлой неделе, я разговаривал с мальчиком. Он говорил что-то о голубых китах, о том, как безжалостно их истребляют… Везде, даже на озере. И винил в этом, кажется, нас с Джекобом. Его жизнь - это нескончаемый сон.

- Послушай, Рассел, - побелев от страха, сказала она. - Ты думаешь, что теперь Джек убьет мальчика? Я не поеду туда. Я боюсь возвращаться на ранчо.

Застегнув все пуговицы на пиджаке и поправив галстук, он опять превратился в Государственного Секретаря.

- Оставайся здесь. Так будет лучше. А я немедленно выезжаю в Гондвану с полицейскими. Все это слишком серьезно, чтобы не считаться с этим. Сны снами, но символы становятся что-то очень уж зловещими.

- Вся Америка ждет, что ты поймаешь убийцу. Нация будет благодарна тебе, тебя будут превозносить до небес, тебя ждет слава, триумф… - Она закуталась в покрывало, ее всю трясло как в лихорадке. - Бедный мальчик.

Рассел, ты считаешь, что это я виновата? Я давала ему наркотики, но они были нужны ему… это было всего лишь лекарство… И я хотела отомстить Джеку… Но я не думала, что все так повернется…

Он подошел к телефону и стал набирать номер. Обернувшись к ней, он посмотрел на нее прищурясь и сказал:

- Я забыл сказать тебе одну вещь, дорогая. В том сне ты сыграла роль леди Макбет.

Комната была пуста, во всяком случае там не было Марло, хотя и это Бернз установил не сразу. Кабинет был так плотно забит разными предметами, принадлежащими сыну, что напоминал больше чулан, чем жилое помещение, тут негде было повернуться. Между какими-то коробками, ящиками, громоздившимися до потолка, Джекоб с трудом продрался к письменному столу и, почувствовав новый приступ тошноты, опустился в кресло. Мальчик болен, все-таки болен, весь этот хаос свидетельствует об этом, у него нет четкой жизненной цели, нет позиции, он никогда не сможет жить жизнью нормального человека, говорил себе Бернз… Но его болезнь не есть нечто противоположное здоровью, к ней нужно относиться спокойно, без паники, успокаивал он себя, его болезнь - это отклонение, аномалия… да, он не готов к жизни, он слишком слаб, он не может принимать жизнь такой, какая она есть, но его слабость еще не есть нездоровье, а лишь бегство от действительности, уклонение от моральной ответственности, которую возлагает на нас общество. Жаль, что рядом, нет Григсона, подумал он и, вспомнив о том, что он уволился, болезненно поморщился… У него созрел в голове план следующей главы. Психика нормального и ненормального человека - очень важная тема. Психическая болезнь - это тайна за семью печатями. Впрочем, как и здоровье. Кого можно считать совершенно здоровым и что есть отклонение от нормы? В конце концов, творчество - это тоже болезнь, но болезнь высокая. Книги, картины - очень часто плоды весьма болезненных фантазий. Писатели и художники - все они шизофреники и параноики, но их не изолируют от общества, по крайней мере не всех. А наши сны, перемешанные с реальностью… Ночные кошмары органично входят в нашу дневную жизнь, а ужасы повседневной жизни не дают сомкнуть глаз по ночам. Наш внутренний хаос является зеркальным отображением того беспорядка, в который мы ежечасно бываем погружены, в ту бессмыслицу, в абсурд, который для многих является синонимом жизни.

Его внимание привлекли вырезки из газет, которыми был усыпан стол. Они были сделаны недавно и не успели еще пожелтеть. Во всех статьях и заметках речь шла об убийстве Президента. Тема эта, по всей видимости, чрезвычайно занимала мальчика. Ничего ненормального в этом нет, решил Бернз. Интерес к подобной теме свидетельствует о том, что общественная проблематика не чужда ему, возможно, это зачатки гражданской позиции. Вон и флаг американский, очевидно, не случайно прикреплен * на стене, над столом. Он порадовался за сына. И тут его взгляд упал на уголок бумажного листа, который не был похож на газетную вырезку. Он поднес лист к глазам и, близоруко щурясь, принялся читать. Смысл прочитанного не сразу дошел до него, но сам бланк, на котором был отпечатан текст и гриф «секретно», заставил учащенно биться его сердце. Это был секретный меморандум, подготовленный для покойного Президента его советниками. «Проект Ганвелла» - так он назывался. Там говорилось о неком лекарственном препарате, который начала производить одна из фармацевтических фирм. Это было новое геронтологическое средство. Оно прошло тщательную трехгодичную проверку почти на всех видах животных и на людях, добровольно согласившихся участвовать в экспериментах. Результаты были поразительные. Ни в одном из опытов не было отмечено старение клеток.

Фирма гарантировала если и не бессмертие, то долголетие; причем производство препарата не было слишком сложным и дорогостоящим. Руководство фирмы запрашивало у Президента разрешение на рассекречивание и публикацию данных о лекарстве, рекламную кампанию, на массовые Проверки, а затем и на производство в больших количествах препарата. Один из советников Президента высказал письменно свое мнение: «Все дальнейшие исследования и испытания нужно прекратить, данные законсервировать… Гриф „секретно" ни в коем случае не снимать… Массовое производство препарата вызовет демографический взрыв. В условиях экономического, энергетического, экологического, продовольственного кризисов преступно продолжать подобные работы…» К меморандуму был приколот булавкой еще один небольшой листок, на котором рукой Президента - Бернз хорошо знал его почерк - было написано: «Это все устаревшие аргументы. Они не выдерживают никакой критики. То, что сегодня смогла произвести эта фирма, через пару лет повторит другая. Науку нельзя остановить - никакие барьеры тут не помогут. Нельзя бояться трудностей - нужно встречать их лицом к лицу. Проблемы нужно изучать и находить способы выходов из тупиков. Увеличение продолжительности жизни даст возможность довести до конца начатые работы многим выдающимся ученым. Мозги титанов мысли очень пригодятся нам. И я всегда был за то, чтобы продлевать жизнь, а не укорачивать ее. Жизнь - это высшая ценность». И подпись Президента, слегка размазанная на последнем завитке. Последняя подпись в его жизни. Убийца выстрелил в тот момент, когда Президент принял важное решение и поставил подпись.