Юрий Петухов - Помрачение

Сержанты снова заулыбались. Заулыбался с ними заодно и коротышка. Бессилие, невозможность сделать что-нибудь, оправдаться - Игорь готов был голову расшибить о стену.

- Так значит, не хотите вернуть товарищу его деньги? спросил печально длинный.

- Да пускай подавится! - Игорь выхватил из кармана три десятки, швырнул в лицо коротышке.

Тот ловко подхватил деньги, не дал им рассыпаться по снегу.

- Зачем так нервничать? Извинитесь перед гражданином...

Игорь отвел глаза, зубы выбили дробь.

- Извините, ради бога, гражданин! - выдавил он с сарказмом. - А вам, товарищи блюстители, огромное спасибо за все и низкий поклон!

- По-моему, он издевается, - предположил длинный.

- Да, наверное, хочет все-таки в отделение, - согласился маленький.

Игорь решил перехватить инициативу, дернулся.

- Простите, погорячился, - проговорил он. - Только раз ему деньги отданы, пускай я книги возвращает - Дрюонов и Балашова!

Коротышка прижал авоську к груди, замешкался. Но потом вытащил книги.

- Бери, жлоб!

Игорь не успел протянуть руку. Длинный перехватил книги.

- А вот товар, как лишний соблазн для вас обоих, конфискуется! - книги мгновенно исчезли за отворотом его шинели. И даже не заметно было, что там что-то есть - грудь как была колоколом, так и осталась. Коротышка явно не жалел об утрате, ухмылялся злорадно.

- Можете идти! - сказал маленький сержант. - И смотрите, не нарушайте больше.

Игорь развернулся в полнейшей прострации. Тут же снова стал лицом к милиционеру, преграждая тому путь.

- А мой Соловьев? - спросил он, теряя остатки голоса.

- Соловьев тоже конфискован. У вас есть возражения?! - он пристально поглядел Игорю в глаза.

Возражения, если они и были, тут же испарились. Только не связываться, только не связываться! Он развернулся, пошел прочь.

- Стойте! Вот ваш Соловьев! - сержант протягивал книгу. Держите!

Игорь взял ее.

- Чтоб я вас тут больше не видел! - донеслось в спину.

Не внходя на свет, к фонарю, Игорь остановился - у него не было сил идти дальше. Надо было постоять, прийти в себя. Он пронаблюдал, как оба милиционера скрылись из виду в дальней подворотне. Вздохнул. Надо бы пойти в отделение, все рассказать... и тогда... А что тогда? Ничего! Он отмахнулся от пустой мысли. Что-то клетчатое прошмыгнуло перед глазами. И откуда только силы взялись - в два прыжка он настиг гаденыша-коротышку, уцепил его за ворот.

- Стой, паскудина!

Коротышка пригнулся со страху. Видимо, он совсем не ожидал, что обманутый может быть где-то поблизости, надеялся, что тот без памяти несется к дому, счастливый от того, что избежал наказания.

- Давай сюда, гнида!

Игорь не ждал, пока коротышка сам достанет деньги. Он держал его одной рукой, другой шарил по карманам, в авоське, за пазухой. Деньги нашлись под кепарем. Коротышка, почувствовав, что лишается тридцатника, заверещал, принялся брыкаться, грызть Игореву руку зубами. Было очень больно, и Игорь выпустил подонка. Но деньги уже перекочевали в его карман. Оставалось только дать хорошего пинка. Игорь занес ногу... Сзади его цепко захватили под локти. Он не мог ни развернуться, ни нагнуться - хватка была железная. Коротышка, почувствовав себя на коне, первым делом вырвал из кармана бумажки, комкая сунул их под кепарь. Потом размахнулся и ударил Игоря по подбородку, выше достать не смог.

- Получи, падла! - прошептал почему-то уже без вереска и плаксивости, зло и ехидно.

Отбежав на три шага, он разогнался и с силой ударил ногой в живот. Метил ниже, но Игорь пригнулся слегка, спас себя от страшной боли. Удар был сильный, несмотря на всю видимую хлипкость коротышки. Но злил сейчас Игоря вовсе не жестокий и мерзкий обладатель кепаря. Его бесило другое - державший за локти не давал ему сделать ни единого движения, не давал даже обернуться назад. И все время колотил не слишком сильно, но упорно, в затылок чем-то тяжелым и твердым, наверное, собственным лбом. Лишь один раз подал голос, сиплый, пропитой:

- Шапку с него сыми!

- Пускай подавится! - отозвался коротышка, будто речь шла о его собственной шапке, подаренной Игорю.

И бил. Без остановки - то руками, то ногами. Когда у избиваемого стали подгибаться ноги, его оставили в покое. Подержали немного на всякий случай. Потом проявили благородство, прислонили к стеночке.

- Отдыхай, малый! - провоняло перегаром в лицо. Разглядеть державшего Игорь так и не смог, в глазах у него туман стоял красный, да дергались, мельтешили желтые точки - то вспыхивая звездами, то угасая ненадолго.

- Еще только покажись здесь, сучара! - злобно прошипел коротышка, плюнул в лицо. - Живым не уйдешь, понял. И бороде передай - попадется, я ему за все пинки отсчитаю сполна, понял?!

Игорь ничего не слышал и ничего не понимал, слова доходили до него с трудом. Не было сил вытереть залитое кровью лицо. Он не заметил, как мучители оставили его. Стоял, обжигаясь колючим, морозным воздухом. Потом присел на корточки и уткнулся в шапку.

Способность видеть, понимать, соображать вернулась к нему лишь через несколько минут, когда рядом уже никого не было. Он сидел и смотрел, как в свете далекого кособокого фонаря вился, будто побелевший рой пчел, падаюыщй и взмывающий снег. Ни злости, ни возмущения, ни тем более обиды не было. Было только немного тоскливо и пусто. Мутило. Игорь набрал снега в пригоршни, тщательно протер лицо. Мимо, шагах в сорока, прошли неторопливой, важной походкой оба сержанта, длинный и маленький, но Игоря они не заметили.

Он сидел тихо, все так же на корточках, одной рукой опираясь о колено, другой прижимая к груди толстую книгу в темно-зеленом переплете.