Евгений Гаркушев - Выше времени

— Нет, ну я реально хочу быть крутым, — начал я…

Сквозь дымное марево от сигареты Сомика непонятно как пробился противный голос Дипломиратора из моего сна:

— Фазовый переход!

Я словно упал с ящика, на котором мы с Сомиком закусывали. Но о бетонный пол не ударился, а провалился куда-то.

Глава 3

Богатый папа

— Конгруэнтность, толерантность, — блеял худой мужичок в темно-сером костюме тройке, обладатель небольшой козлиной бородки. — Менталитет, промискуитет…

Сколько ни старайся, ни вставляй умных терминов, денег я тебе больше, чем заработаешь, не заплачу. Может быть, и вообще не заплачу. Потому что толку от тебя мало. Разве народу нужно объяснять прописные истины словами, которые он и понять не может? У меня хоть и диплом о высшем образовании одного из лучших вузов страны в кармане лежит, терпения не хватает слушать. А дяде Васе, что утром во дворе кого-нибудь из соседей дожидается, чтобы на опохмелку занять, попробуй, скажи: менталитет… Он подумает, что ты его оскорбляешь. Совсем нехорошее подумает. Потому что из сложных терминов он только те знает, которые к половой жизни и ее проявлениям относятся. Да и то — в молодости нахватался, когда к знаниям тянулся. А сейчас он только к бутылке тянется… Но все равно — избиратель!

— Достаточно, Соломон Моисеевич, — прервал я выступление видного специалиста по проблемам «паблик рилэйшенз», или, говоря проще, запудриванию мозгов. — Что вы предлагаете сделать конкретно сейчас?

— Убрать слово «конкретно» из вашего лексикона полностью, — тут же прицепился имиджмейкер. — От него попахивает чем-то блатным…

Да уж, попахивает. Одно из любимых словечек Кита. Конкретного пацана, хозяина целого звериного пантеона, в шкуре которого я был совсем недавно. Он бы и этого мудреца назвал бы просто: «дятел обдолбанный», или «козел, что мне заумь пропрягает»…

Как вспомню, так вздрогну… Пальба, нищета, пьянки… Девчонки у него, правда, были ничего. Оторванные, экспрессивные. Красивые. Но развратные, гулящие, глупые и подлые. Одним словом, шлюхи. Да и туповат был Кит, хотя в своем кругу слыл за крутого. Не мог понять изменений, которые с ним произошли. Свои воспоминания, которые, возможно, были ему имплантированы, принял за сон. Хотя с другой стороны корректнее предположить, что сознание Никиты Латышева было перенесено в другой временной поток. Или было видоизменено. Что там говорил Дипломатор, которого Кит потешно называл Дипломиратором?

Меня пробил нервный смех. Я помнил то, что происходило со мной с самого детства. И в то же время я помнил кое-что о Ките и о Никите Латышеве, студенте философе. Не так, как если бы это были мои воспоминания. Примерно так, словно посмотрел о них фильм. Подробный, яркий и красочный.

Соломон Моисеевич глянул на меня поверх очков.

— Я сказал что-то веселое, Никита Евгеньевич? Или вы немного переутомились накануне предстоящих выборов?

Посмотрев на имиджмейкера с некоторой неприязнью, я поспешно придал лицу доброжелательное выражение. Полагаю, он понял, что я недоволен. Ну, так на это я и рассчитывал.

— Что вы, Соломон Моисеевич, что вы! Просто задумался над тем, как окружение накладывает отпечаток на любого человека. Среда обитания, так сказать…

Про себя же я подумал: тебе бы мои проблемы, козлобородый. Выборы — мелочь, не выберут — ладно. А вот то, что налоговая инспекция треплет нервы третий месяц, — проблема. И два невозвратных кредита, о которых еще не знают инвесторы, — бомба замедленного действия. И еще много чего… Я же пока хочу работать, а не ехать на постоянное жительство в Калифорнию. Там хорошо, но двух недель отдыха вполне хватает. Деньги нужно делать здесь.

— Тогда позвольте с вами попрощаться, — проблеял имиджмейкер. — Хочу напомнить, сегодня вечером у вас съемка для клипа.

— Для клипа? — переспросил я. — Что, по-вашему, я в эстрадные певцы собрался? На «Фабрику звезд»?

— Не для клипа. Для рекламного ролика. Простите, — быстро поправился имиджмейкер.

Так-то. Контролируй свои слова! Других ловить каждый умеет.

Козлобородый убрался из кабинета, я присел в кресло. Болела голова. За последние три дня спал в общей сложности часов восемь. Да и сны были рваными, запутанными. Не сны, а кошмары. На один день восьми часов сна больше, чем достаточно. А на три — маловато.

Итак, судьба выкидывает порой странные коленца. С точки зрения Кита, я оказался в шкуре того, кого совсем недавно грабил. Преуспевающий банкир, бизнесмен… У меня влиятельный отец, подающий надежды младший брат, полтора миллиона долларов на счету в Нью-Йоркском банке… Что еще нужно для счастья? Но это с его точки зрения… А я вижу ситуацию совсем по-другому. Мне просто стали доступны воспоминания других людей.

На самом деле, нигде я не оказывался. Я всегда жил так. Родился, учился в самой обычной школе. Увлекался историей и каратэ, брал на себя много общественной работы. Мы жили, как все. Потом дела отца пошли в гору, а тут еще и перестройка… Переехали из двухкомнатной квартиры в двухэтажный особняк, который отец построил за каких-то полтора года. Я закончил экстерном институт. Мог бы и не заканчивать, но без диплома все будут смотреть на тебя, как на быдло, зарвавшегося нувориша. А сейчас я подумывал о защите кандидатской диссертации. Дел-то — пять тысяч «зеленых». Только обратиться нужно к надежным людям, чтобы все по закону было. Мне же не просто диплом купить нужно…

А теперь мое сознание скачкообразно претерпело некоторые изменения. Еще вчера я не подозревал ни о каких дипломаторах, монадах, и не был готов к тому, что мир устроен почти по Лейбницу. Кстати, и с теориями Лейбница я был знаком довольно приблизительно. Вспоминалось что-то из школьных факультативных курсов, а может быть, из «сна» о студенте-философе. Тот, похоже, был специалистом, чего обо мне не скажешь.

Однако все свои воспоминания, реальные и навеянные, я воспринимал почти как должное. Меня не удивляло присутствие частичек памяти Кита или философа Латышева. Мне даже казалось, что я понимаю механизм внедрения воспоминаний. Я словно бы обменивался памятью с обитателями других вселенных…

Бррр, жутко было бы попасть в те миры, где жили Кит и студент, въяве! У меня свои проблемы, но работать асфальтоукладчиком на частных стройках в заштатном городишке или бандитской «торпедой» — увольте! Хотя «торпедами», наверное, не работают. Это, скорее, призвание. Неужели и я на это способен? Мог бы стать таким вот Китом?

В кабинет вошла Надя, мой секретарь.

— Никита Евгеньевич, посетители. Утренний прием, пять человек дожидаются…