Александр Казанцев - Том (5). Льды возвращаются

– Что вы имеете в виду? – воскликнула Елена Кирилловна.

– Я имею в виду ту запись кодом жизни, которая позволила развиться у человека античеловеческим чертам. Я мечтаю сдержать свое слово, спасти Джорджа Никсона от рака, но одновременно…

– Профессор! – воскликнула Полевая. – Если вам нужна помощница с моими руками, распоряжайтесь.

– Переделать Джорджа Никсона по образцу настоящего человека! – прошептала Елена Кирилловна. – Какая сумасшедшая и оригинальная мысль!

– О да! – подхватил профессор Терми. – Я ведь до сих пор никого не лечил. Но я хотел бы вылечить от подлости всех подлецов мира, начиная с Джорджа Никсона. Я бы посадил с ним рядом замечательного, как мне кажется, парня… одного журналиста…

– Какого? – живо спросила Елена Кирилловна.

– Не знаю, известен ли вам такой… Роя Бредли…

Елена Кирилловна вскрикнула я лишилась чувств.

Мы с Валентиной Александровной кинулись приводить ее в сознание. Прибежали и захлопотали нянечки. Появились носилки на колесиках.

– Кажется, мы переоценили состояние нашей милой выздоравливающей, – вздохнула Полевая.

– Вот видите… – печально сказал Терми. – Теперь это еще больше обязывает нас к осторожности в главном эксперименте.

– Если бы было время для этой осторожности! – задумчиво сказала Валентина Александровна. – Я готова решиться…

– Я в отчаянии, коллега, едва подумаю, что наш метод может оказаться бессильным. Ведь он рассчитан на включение собственных сил организма, действующих по исправленной программе. Но ведь у него таких сил нет. Ведь действующего организма, по существу, там нет. Мы имеем дело не с живым человеком, а лишь с «забальзамированным» с помощью непрерывно действующих машин его трупом.

Мне стало почти дурно.

– С вами страшно согласиться, профессор, – тихо сказала Валентина Александровна».

Глава пятая. Созвездие светил

Лиз прилетела в Москву вместе с мистером Игнесом и инженером Гербертом Кандерблем. Сенатор Майкл Никсон отправился на правительственном самолете на день раньше.

Герберт Кандербль, высокий, нескладный, торопился надеть в проходе между рядами кресел пальто. Боб Игнес уже спускался по трапу, подняв обе руки с тугим портфелем и маленьким чемоданчиком, шумно приветствуя встречающих. Кандербль пропустил Лиз вперед.

Ее встречала профессор Веселова-Росова. С радушной простотой она обняла американку, когда та сбежала по ступенькам.

Кандербля и Игнеса встречали их старые знакомые братья Корневы, инженеры, соратники по строительству Арктического моста через Северный полюс. Их представили Лиз. Один из них, совершенно седой, но с молодым лицом, обращал на себя внимание. Это был человек из племени легендарных строителей, о которых Лиз слышала еще в юности.

Корневы увозили гостей на дачу, так называют здесь загородные виллы. Лиз не хотела стеснять Веселову-Росову, приглашавшую остановиться у нее, и попросила отвезти ее в гостиницу «Украина».

По дороге, сидя в машине, Лиз робко высказала радушной женщине свое заветное желание повидаться с помощницей Бурова, которую удалось вернуть к жизни.

– Я ее так хорошо помню. Я была очарована ею, – сказала Лиз.

Веселова-Росова почему-то очень смутилась и пробормотала что-то по поводу того, что непременно передаст это желание гостьи.

Лиз отказалась в гостинице от трехкомнатного номера, заняв на этот раз маленькую комнатку с одной кроватью.

Расставаясь до вечера, Веселова-Росова советовала Лиз поспать до ночного заседания. Лиз уверяла, что прекрасно выспалась над океаном. К тому же она еще не отвыкла от нью-йоркского времени и для нее заседание будет дневным.

Пообедав в ресторане, Лиз поднялась к себе на двадцать третий этаж, постояла у окна. Виднелся изгиб скованной льдом реки, мосты через нее, море заснеженных крыш и башни небоскребов, стоявших здесь свободно, не в такой тесноте, как в Манхеттене. И это было красиво!

Где-то здесь лежит то, что осталось от бедного Буророва. Сербург, Сербург! Тебя уже нет, каким ты был тогда!

В дверь постучали. Лиз вздрогнула:

– Войдите.

Неужели она?

Да, она узнала ее с первого взгляда. Так запомнившееся ей лицо, чуть вьющиеся волосы. Она и в то же время не она… Слишком возмужала!..

– Хэллоу, миссис Бредли! Как вы поживаете? Как вам нравится теперь наша Москва?

Какое великолепное произношение! Конечно, она слышала еще и тогда этот голос, но… Тогда она говорила со славянским акцентом. А теперь как урожденная американка!

Лиз протянула обе руки и пошла навстречу вошедшей:

– Как я рада! Я боялась, что вы не придете. Вы необычайно похорошели. Я рада, что вы получили всемирную премию. Прошу вас, садитесь.

– Благодарю вас. Я до сих пор признательна вам за помощь, которую вы оказали мне… в Третьяковской галерее.

Лиз отступила:

– Я вас плохо понимаю. Разве это были вы?

– Я такая же американка, как вы, которая, подобно вам, стремилась служить великому делу.

– Помогая Бурову?

– Я должна была шпионить за ним. По заданию вашего бывшего жениха Ральфа Рипплайна. Меня заслали сюда, но я водила за нос боссов.

Лиз расхохоталась, восхищенно глядя на гостью. Она потребовала, чтобы Эллен рассказала ей обо всем.

– Вы надули Ральфа? – воскликнула наконец Лиз, прерывая рассказ. – Вы прелесть! Я сразу почувствовала в вас героиню.

– Нет. Я была слишком слаба. Даже не сдержала себя, когда вы признались мне здесь, в гостинице, что Буров приходил к вам в палатку.

– Боже мой! Да я была для него лишь мешком с отрубями. Потому я и уступила его вам.

– …и вышли замуж за моего мужа.

Ошеломленная Лиз в изумлении уставилась на Эллен.

– Мы повенчались с Роем в Африке, в джунглях, перед звездами… Я воспитываю здесь нашего сына.

Лиз всплеснула руками:

– Боже мой, дорогая! Так ведь он вас до сих пор любит. Вы его Дочь Дивная Солнца. Как у Петрарки его Лаура. Ведь настоящее чувство выше всего земного и уж во всяком случае выше записей в канцелярских книгах.

– И план создания второго Солнца вы назвали «планом Петрарки»?

– Да. Маленькая женская слабость. Я тоже хочу чего-то великого, красивого, что возвышается над всем… если уж у меня нет… любви…

– И вы отдали этому великому все, что имели?

– Да. И мне не хватает, хотя я и пустила на ветер все наши миллиарды. Мне нужны все советские ядерные боеголовки. Я прилетела за ними сюда.