Влад Савин - Союз нерушимый

Читая подробные доклады о киевских событиях, Сталин вдруг увидел четкую аналогию с девяносто первым годом! Тот август, в облегченном варианте. Когда сговор верхушки (и ведь не «бывших», не засланных, не пострадавших ранее от Советской Власти, и самого пролетарского происхождения) едва не перевел стрелку, бросив республику на вражеский путь, и ни партийные массы, ни советские органы, ни армия, госбезопасность и ОВД ничего не могли сделать, и даже не пытались что-то сделать — это при том, что настроение масс в целом было правильным, нашим (как на референдуме 1991 года о сохранении СССР). То есть, прежняя система управления — необратимая, по иерархии сверху вниз — становилась просто опасной, обратная связь никуда не девалась, а просто принимала извращенные уродливые формы. Чем лучше Кириченко были Шеварнадзе и Рашидов? И что делать, если в будущем такие же «удельные царьки» решат, что без СССР им сподручнее?

Именно потому первым решением Сталина, еще не видящим ответа, было — если не дай бог, это случится и в этом будущем, максимально его смягчить! Вернуть в РСФСР населенные русскими территории нацреспублик — Донецк, Ворошиловград, северный Казахстан, Нарву, Даугавпилс — хуже от этого точно не будет. И никаким «противовесом» на нацокраинах эти области точно не станут, лишь отдадут на заклание поверивших нам наших людей. Но это будет лишь первым этапом — а дальше, сплошное минное поле, где и гости из будущего не смогут дать совет!

Но они ценны тем, что испытали прелести капитализма и распад СССР на собственной шкуре. И это сильно им не понравилось — а значит, они будут стоять насмерть, чтобы такого не случилось. И так же воспитают своих детей — так что на Лазареву давить нельзя, ради пусть даже успешного решения текущих задач, убьем перспективу. Пусть рожает, и надеюсь, воспитает таких же непримиримых, кто не предаст. И еще одна, итальянка — а впрочем, уже советская гражданка Лючия Смоленцева, вольнонаемная служащая СА. А отчего вольнонаемная гражданская — если подготовка у нее, как доложили, повыше, чем у солдата-срочника? Ладно, пусть родит, а там посмотрим! Поскольку люди сейчас — самый ценный капитал Советской страны!

Ресурсы и территория есть. Армия есть. Инженеры, ученые — хотелось бы больше, но в целом, хватает. Катастрофически не хватает толковых управленцев — при громадности задач. Поставить на службу СССР ресурсы, в том числе трудовые, двух третей Европы, не дать этому преимуществу утечь меж пальцев в песок! Справиться с множеством проблем внутри страны. Не только восстановить разрушенное, это мы и в той истории осуществили успешно. Но не упустить и воспитание подрастающего поколения, кому уже через несколько лет вставать у станков, или в строй. Армия переходит в режим мирного времени — обеспечить, чтобы демобилизованные так же быстро встали на трудфронт, ведь безработица, когда столько предстоит сделать, это нонсенс, отсутствие организации! А преступность, не только от фашистских недобитков, но и от не нашедших себя фронтовиков, и потерявших родителей подростков? Значит, усилить органы внутренних дел. И в армии надо при сокращении максимально сохранить традиции и полученный бесценный опыт! А еще надвигающийся голод сорок седьмого года, и будущее землетрясение в Ашхабаде. И атомный проект, без которого нас сомнут, и реактивная авиация, и ракеты — ведь империалисты уже завтра начнут сочинять против нас агрессивные планы, «Чариотир», «Дропшот» еще какие-то!

И тут не хватало еще бунта на мостике? Когда какие-то, еще и начинают драться за власть! Цинично рассуждая, киевский бунт помог нам тем, что показал массам, на что способны зарвавшиеся удельные царьки, и дал нам право, жестоко раздавить любые попытки сепаратизма. И еще один повод пока не отпускать вожжи, не распускать ГКО (Государственный Комитет Обороны), удерживающий в руках фактически всю власть, выше ЦК и даже Политбюро. А то приходилось уже кое-кому из высших товарищей ненароком объяснять, что сохранение ГКО необходимо из-за скорого начала войны с Японией, империалистическим хищником, с которым янки третий год справиться не могут — все равно придется снова организовывать, так зачем распускать? И, под маркой борьбы с национализмом, можно хорошо укрепить аппарат на местах. Хотя кажется, не в одном аппарате дело!

Ведь как ни крути, но в восемнадцатом было куда труднее. Вся страна была разорена (а не только западная часть), и не было союзников, и никакого ленд-лиза, и Красная Армия, что бы про нее ни пели, «всех сильней», на деле даже Польшу не могла одолеть. Но у нас была Идея, которая заставляла верящих в нее — идти на смерть. Не жалеть себя для укрепления первой в мире страны победившего пролетариата. Поддерживать товарищу товарища, не думая, кто главнее. Идейные были не все, и даже не большинство — но они шли впереди, вели за собой. И потому — мы выстояли, и победили. СССР в девяносто первом не хватило не ресурсов — главная беда была в том, что Идея умерла.

А дать массам лозунги, которые станут Идеей — выработать их на основе анализа текущего момента, может только Партия. Которая сумела, основанная Ильичом в 1898 году, всего за девятнадцать лет довести страну до революции. Так что Партии — рано еще на покой! А Партия, это прежде всего, кадры, которые решают все!

Надо взглянуть на товарищей из будущего, поближе. Особенно на тех, кто уже семьями обзавелись. Ведь архиважно увидеть, как они собираются воспитать новое поколение — кому продолжать наше дело?

И повод отличный — награждение за поимку фюрера, за спасение Папы (тут уже будет политически неверно не наградить, раз уж Ватикан отметил), а заодно и за Киев.

Ну, вот, последний день нашего отдыха. Завтра с утра предписано, в наркомат. И снова дела, хотя войны нет, и опять нас в стороны раскидает, встретимся когда?

А пока — день наш. Валька предложил на природу поехать. Влад возразил, набегались уже, наползались, я вчера через сквер с девушкой шел, и вдруг заметил, что не ее слушаю, а осматриваюсь на предмет возможной засады, и где снайпер может сидеть, так на меня «зеленка» действует, что уже на взводе.

— Девушка хоть красивая? Адресами обменялись? — спрашивает Рябов.

— Спокуха, мужики, далеко ехать не надо — говорит Валька (в том мире живший в Москве) — автобусом доберемся, я уже узнавал. Народ, ну хватит уже постоянно в боевом режиме, нервы не казенные, надо и разрядку дать. Анка, я понимаю, как тебе в Киеве — но здесь-то бояться чего? Не девяностые — тут никого опаснее мелкой шпаны быть не может. В несколько часов обернемся. Ну, кто желает?

Пожелали — я с Михаилом Петровичем, Юрка с Лючией, и Валька. Влад намекнул, что у него вроде как свидание, «и кажется, серьезно», и у Рябого нашлось какое-то дело, а Финн с Мазуром, я подозреваю, все на Москву ни могли никак насмотреться, на все ее культурные места (хотя возможно, тоже не в одиночку). Автобус по большой Калужской, поворот на ЗИЛ проехали, вышли на развилке на Воробьевское шоссе, и дальше пешком. Вдоль берега Москвы-реки, полоска нетронутой природы, зелень, трава, кусты — но и дорожки хорошо протоптаны, поскольку известное место воскресного отдыха москвичей. Ленинские горы — и не горы вовсе, а просто местность на высоком берегу (над ее уровнем, метров восемьдесят). Река тут извивается огромной петлей, вид замечательный, вся Москва у ног!