Больные души - Хань Сун

сосуществовать в отсутствие взаимопонимания. Все равно я, считай, кот в мешке, черный ящик внутри тебя. Ничего страшного, что ты меня не видишь. В сплошь больном мире такое положение вещей, конечно, неприятное, но другого и быть не может. Потусторонний пациент нам объяснил, что в этом высший смысл существования. – В голосе Духа звучали нотки утомления.

Общение Духу давалось ценой большой усталости. Я и сам невольно чувствовал изнеможение. В полусонном состоянии я будто оказался у себя дома. Это еще было до всей этой истории с больницей. В спальне я увидал дочку. Она оседлала край кроватки и ворковала с лежавшим на боку неизвестным мне мужчиной маленького роста, облаченным в белую рубашку. Затем они начали сдирать друг с друга одежду, которая веером полетела на пол. В груде шмоток трудно было разобрать, где чьи. Заметив меня в дверях, мужичок быстренько слинял. Доча, обнаженная по пояс, издала невнятный сконфуженный смешок. Я стоял в растерянности. Девушка притянула меня к себе, заставляя сесть рядом, стала стаскивать с меня одежду, схватила мою голову, уложила ее аккурат между титек и обеими руками стала массировать мне башку. Кто бы подумал, что из моей дочери получится целительница. Вскоре я ощутил влагу на затылке. Это капля за каплей стекала по моей шее слюна дочери. Влага устремлялась далее вдоль спины и затекала меж ягодиц. От неловкости и напряжения я прикрыл глаза. Я хотел спросить дочь, куда делась мама. Но вспомнил, что мы с женой, кажись, уже развелись. Вот я ничего и не сказал. Ее ладони двигались мягко и деликатно, словно перебирая струны на цитре. Дух мой потихоньку растаял и обратился в лужицу гнойных соплей, которые устремились вверх по железам и наконец вырвались с сипящим свистом из моих ноздрей. Это была похожая на пюре желтовато-белая масса, которая вмиг пропитала меня насквозь, растворяя и расщепляя тело, подобно желудочному соку. И – впервые за всю мою жизнь – я ощутил себя в безопасности. Не удержавшись от смеха, я произнес вслух:

– Ой, вот я и дома. В домике я! Вместе с дочуркой! Мне уже не нужно плыть по ту сторону моря!

И тут прозвучало прочувствованное наставление Духа:

– Обратно тебе путь заказан. Во-первых, нет у нас родственников, которым можно довериться. Во-вторых, ты и самому себе доверять не можешь. В-третьих, мы уже остались без крыши над головой. Единственная для нас возможность – отправиться по ту сторону моря. Верить можно только Потустороннему пациенту. Таково коллективное решение.

31. Преступление, совершенное отдельным органом, не считается проступком всего индивидуума

Мне пришлось вместе с остальными больными неотступно следовать за старостой Аем. Мы продирались через подземные свалки фармотбросов, продолжая наше бегство по окольным тоннелям. В горной породе обнаруживалось множество динамиков, из которых вещал мрачный голос, будто принадлежавший доктору Хуаюэ:

– Пациенты, вам некуда бежать, вы уже в наших руках. В ваших телах засела особо свирепая патология, самый зловредный неприятель. Вас надо поскорее прооперировать. Иначе ваша жизнь под угрозой. Надеемся на содействие. Не надо покрывать болезнь и бояться лечения!

Стараясь придать голосу побольше искренности и некоторую долю смятения, я объявил динамикам:

– Я убил человека. Врача, собственного зятя. У меня на счету тяжкое преступление, за которое полагается смертная казнь. Так что для меня вернуться к вам – все равно что умирать.

Динамики отозвались:

– Не беспокойтесь. По обновленному уставу больницы, преступление, совершенное отдельным органом, не считается проступком всего индивидуума. На этот счет в законе есть особые комментарии. Пациент, мы посовещались и решили, что вы находитесь под контролем инородного тела, мутировавшего из вируса. Проступок ваш совершен под принуждением. Сами того вы не хотели. Вы тоже пострадавший. Все, что сейчас происходит, – против вашей воли.

Голос Хуаюэ осип, словно рванула дамба, сдерживавшая все отложившееся у него в глубинах тинистой грязью страдание. Я заволновался. Из-за коллективного бегства больных врачам точно приходилось еще труднее, чем обычно.

– Пациенты и врачи – сообщество единой судьбы. Мы не можем проиграть эту войну, – добавил Хуаюэ. Но говорил он растерянно, будто рассуждал о проблеме, которая никакого отношения к нему не имеет.

Тут Дух скомандовал моей правой руке сложиться в кулак, который прошелся мне по обеим щекам.

– Хватит слушать брехню. Пошел! Быстрее! – В словах Духа полыхал огонь.

– И кому прикажешь мне верить? Лучше уж я умру. – Куда я ни кидался, всюду меня поджидал клин. Я ухватился за камень и начал им безжалостно колотить себя по лбу, пока с того ручьем не полилась кровь. На этот раз мною уже не Дух управлял. Мой собственный мозг на мгновение будто вырвался из-под контроля. Столь неожиданный поступок напугал Духа.

– Ты чего, умереть захотел? Думаешь себе страдания облегчить? Не получится! Так ты только запустишь новый круг Колеса бытия. И в следующей жизни снова будешь больным. Подумай хотя бы обо мне! Нелегко мне приходится. Прибыл я к тебе с другого конца Космоса, преодолел большой путь, слился с твоей не сказать что особенно выдающейся плотью, стал тебе проводником. Мне же тоже нужна материя, чтобы создать себя. Сначала я сотворил маленький росток, с фасолину размером. И разросся я только после долгих мучений. В этом теле ты оккупировал 99 процентов всего пространства, оставив мне капелюшечку места. Развлекался ты и с Байдай, и с Чжулинь. Это была твоя прихоть, ни одна из девушек про меня ничего не знала. Каждый раз, когда ты уединялся с ними, мне было плохо. Пока вы делали свои делишки, я был вынужден прятаться в сторонке и помалкивать. Боясь тебе хоть как-то навредить, я брал у тебя лишь чуточку излишков себе на пропитание. Я тебе обеспечил здоровое сознание, да еще закидывал тебе в мозг вдохновение. Только благодаря этому у тебя получалось так хорошо слагать вирши для песен. То, что ты вообще здесь сегодня, – это моя заслуга. И ты при этом как был, так и остался эгоистом. Хочешь себя свести в могилу и меня заодно? Я прожил на свете еще недолго. И ты собираешься так жестоко со мной поступить? По какому праву?

Дух будто хотел залиться горькими слезами. Он проявил слабоволие и трусость. Из-за последнего монолога у меня все перемешалось в мыслях. Врачом же Дух не был. Какое право он имел принимать решение о моем бессмертии? Однако я постепенно ощутил, что мне возразить было нечего. Сердце мое обмякло. Заткнув уши мелкой галькой, чтобы не слышать динамики, я продолжил движение вперед.

Во время переправы через стремительные и студеные