Циклы "Антимир-Восточный конвой-отдельные романы.Компиляция.Книги 15. Романы-16 - Владимир Дмитриевич Михайлов

Ине авторитетная комиссия из военных и ученых потратила немало времени на то, чтобы разобраться в происхождении, устройстве и назначении необычной находки; результаты практически равнялись нулю, шар по-прежнему оставался вещью в себе. И хотя самые различные гипотезы по его поводу продолжали возникать, загадку на какое-то время оставили в покое, поместив шар в самый защищенный зал Государственного центра закрытых наук. Всякий доступ к нему, даже для ученых, прекратили («временно», как было объявлено, однако же известно, что нет ничего более долговечного, чем временное) и лишь наблюдали за ним при помощи приборов.

Смысл такой политики был ясен: все сходились на мнении, что шар никак не мог быть природным образованием, но явно являлся артефактом. А если так, то он был либо запущен изготовителями с какой-то целью, либо потерян. Если верным было первое предположение, то предмет рано или поздно должен был проявить какую-то активность. Если был потерян – его стали бы искать, и в конце концов потерявшие оказались бы в этих краях: не могли ведь хозяева не знать никаких способов его отслеживания. А поскольку заслуживало внимания и мнение, что эта штуковина могла оказаться и разведчиком, накапливающим информацию и передающим ее хозяевам каким-то неведомым способом, его и изолировали от внешнего мира, так что свои шпионские задачи (если таковые действительно существовали) предмет никак не мог выполнять.

С той поры прошло достаточно времени, но ничего не происходило ни с шаром, ни вокруг него, и постепенно интерес к артефакту стал угасать. Находка оказалась настолько же бесполезной и бессмысленной, насколько вначале казалась интригующей.

И, скорее всего, уже в ближайшем будущем о находке вообще забыли бы, если бы в один прекрасный день она не исчезла.

Забавно то, что поначалу к этому факту отнеслись как-то спокойно, даже, кажется, с немалым облегчением. По принципу: «Бог дал, Бог и взял». Непонятно возник, столь же непонятно и исчез – и дело с концом. Теперь досадное ощущение (все еще остававшееся у немногих) своего бессилия перед загадкой должно было исчезнуть само собой: раз не осталось загадки, то, следовательно, и бессилия никакого не было.

Однако факт исчезновения не мог просто повиснуть в воздухе: для полного спокойствия его следовало официально установить и подтвердить. Этим и занялись соответствующие органы. Принялись за работу без особого рвения, потому что всем было ясно: похитить что-нибудь из камеры, в которой артефакт находился под постоянным наблюдением людей и приборов, было никак невозможно, и об этом факте следовало только официально объявить; после этого факт сам собой переходил в категорию сверхъестественных и в этом качестве не мог уже быть объектом ни политических, ни экономических, ни даже научных интересов. И специалисты из уголовной полиции Ины принялись за работу, уже наперед зная ответ.

Во всяком случае, так им казалось. Однако, привыкнув работать всерьез и на совесть, они вскоре вынуждены были доложить, что на самом деле никакой чертовщиной тут и не пахло, а шар был просто-напросто украден, причем похищение было очень профессионально подготовлено, вся приборная система наблюдения и охраны весьма умело нейтрализована (технические подробности этого в открытой публикации не появились, поскольку, как заявил представитель следственной комиссии, «у нас не курсы повышения квалификации для начинающих воров»), а люди, чьей обязанностью было наблюдать за сохранностью и поведением «экспоната номер один», как исчезнувший предмет официально назывался, настолько привыкли к тому, что с ним ничего не происходило, что его уже, как говорится, и в упор не видели даже тогда, когда он еще был. Так или иначе – экспонат исчез вовсе не по какой-то непостижимой причине, его просто сперли, как выразился один из следопытов.

Кто, зачем? Предположения опять-таки были различными. Одни сильно косились на всякого рода коллекционеров, поскольку давно известно, что страсть к пополнению коллекции, скажем, раритетов (а шар, безусловно, следовало считать таковым) порой доводила даже и до убийств, а уж простая кража в их среде и за грех не считалась. Другие же были склонны винить в случившемся разведки многих миров, в том числе и дружественных, а в первую очередь тех, чей научный аппарат являлся более мощным, чем инский, и кто, следовательно, мог рассчитывать на более успешное раскрытие загадки.

Во всем этом стали разбираться очень серьезно. Тем более потому, что о существовании артефакта вроде бы вообще никто, за пределами очень узкого круга политиков, военных и ученых, знать ничего не должен был; ни о самой находке, ни о попытках ее исследования, ни о месте хранения и способах охраны пресловутого шара никогда и нигде не появлялось ни полслова, само его существование являлось государственной тайной наивысшего разряда. Но, значит, какая-то разведка (говорили сторонники такой гипотезы) что-то все-таки пронюхала и сумела организовать и осуществить кражу.

Но теперь уже волей-неволей пришлось, пусть и задним числом, объявить всей Галактике и о находке, и об ее утрате – потому что иначе никак нельзя было заявить о своем праве на эту вещь и предупредить, что любое содействие похитителям будет рассматриваться как соучастие в преступлении и станет предметом обсуждения в Высшей судебной палате Галактической федерации. Такое объявление было сделано, а помимо него просьбы о помощи в поисках похищенного были обращены ко многим мирам, точнее, обращены ко всем, но некоторые просто не откликнулись. Сальта же стала первым миром, на котором какие-то следы утраченного предмета обнаружились. Именно из этого мира поступило сообщение о том, что некая группа людей предлагает вступить в переговоры о содействии властям Ины в возвращении украденной редкости – за соответствующее вознаграждение, конечно. Особо оговаривалось, что группа не является какой-то официальной организацией, но целиком и полностью частным предприятием, чья деятельность как раз заключается в поиске и обнаружении похищенных драгоценностей. И для переговоров с нею на Сальту немедленно был послан Орро, который никак не мог обойтись без переводчика.

Вот так возникла ситуация, в которой оказался, в частности, и я сам. Однако отчет о ней не был бы полным, если бы я не упомянул еще об одном обстоятельстве. А именно: некоторые миры, узнав о происшедшем, уже по собственной инициативе занялись поисками пропажи – и, судя по всему, не для того, чтобы возвратить его Ине, во всяком случае, если и возвратить, то не сразу, а лишь после собственного, весьма детального ознакомления с ним. Потому что сама идея получения какой-то информации иного происхождения, насчитывающая уже столетия от роду, по-прежнему присутствует в сознании каждого политика: если такая информация когда-нибудь действительно возникнет, то владеющий ею мир, будь он даже из числа