Андрей Столяров - Наступает мезозой

Здорово это у него получалось, если, конечно, теоретически. А на практике? Как реально запомнить такое количество разных вещей. Это физически невозможно, я, во всяком случае, не могу.

Но Георг эти её возражения считал надуманными:

– На самом деле тебе не надо ничего специально запоминать. Требуется один раз создать «картинку» всей ситуации. Вот, у тебя бывает так, когда утром ты собираешься на работу: значит, ты только что встала, и – как бы в следующую секунду уже едешь в автобусе. Или, извини, на чем ты там ездишь в своем районе? Оба эти момента вплотную приткнуты один к одному. А в промежутке – как ты чистишь зубы, завтракаешь, отправляешь ребенка в школу, сама одеваешься, идешь по улице, топчешься на остановке, – все это напрочь вываливается из головы, не воспринимается и как будто не существует. Бывает у тебя такое?

– Постоянно, – кивнула Лариса.

– Вот, в психологии это называется «динамическим стереотипом». Связная последовательность действий, которая совершается почти инстинктивно, без единой ошибки и не улавливается сознанием. Так же, можешь мне поверить, и здесь. Один раз поставишь стереотип – и пользуешься затем всю жизнь. Уже не разум, но выработанный инстинкт подскажет тебе, сколько потребуется на дорогу. Считать ничего не придется, ты просто знаешь, как вынырнуть из метро в нужной точке.

А позже, когда в начале июля они ходили смотреть регату на одном из каналов, Георг по дороге домой вернулся к тому же самому.

– Быт вообще надо свести к минимуму, – решительно сказал он тогда. – Сейчас, в переломе эпох, на исходе второго тысячелетия, усложняя технику и изощряясь в профилактической медицине, якобы облегчая труд, а на самом деле лишь разбивая его на множество частных подробностей, создавая все новые радости и как бы освобождаясь от ежедневной мороки, мы внезапно достигли такого уровня развития цивилизации, что забота о поддержании жизни постепенно начинает вытеснять из нашего существования саму жизнь. Внешне обязательные, но второстепенные хлопоты, о которых раньше никто даже не подозревал, выдвигаются на передний план и поглощают у человека все силы. Нужно знать, каким средством чистить посуду, а каким – ванну и раковину, где мастика для пола, а где – чтобы блестел лак на мебели; и какая паста требуется для твоих зубов: содержащая фтор, например, или витаминизированные добавки. А для этого, в свою очередь, надо проконсультироваться с дантистом. А до этого, кстати, надо ещё такого дантиста найти. Каждая мелочь тащит за собой десятки других мелочей. Все увязано, и все логично вытекает одно из другого. Все необходимо, и, на первый взгляд, ни без чего обойтись нельзя. Потому-то человек и крутится в безостановочном колесе. С утра до вечера, с утра до вечера, с утра до вечера! Обрати внимание: ведь большинство людей фактически не живет. Все они лишь тщетно создают условия для некой будущей жизни. Когда-нибудь она, возможно, начнется, однако в каждый данный момент её ещё нет. Процесс этот, что любопытно, не имеет предела. Возникают новые необходимые мелочи, придумывание которых уже превратилось в искусство. Возникают желания, вчера ещё представлявшиеся абсолютно нелепыми. Жизнь проходит в непрерывном обеспечении второстепенных потребностей. Драгоценное время между рождением человека и смертью, то есть, собственно жизнь, заполняется зубной пастой…

– И где же выход? – спросила Лариса несколько ошеломленно.

– Выход в том, чтобы на деле освободиться от ненужной мороки, вытеснить её в подсознание, не дать ей себя полностью поработить, свести быт к простому нажиманию кнопок. Только тогда возникает пространство для собственно жизни.

– А разве такое возможно?

– Не просто возможно – необходимо…

Для неё это было чем-то наподобие откровения. Вспыхнул выразительный свет и озарил самые отдаленные закоулки сознания. Оказывается, можно было жить совершенно иначе: не выматываясь в ежедневной борьбе за трудное и, если быть честной, довольно-таки унылое существование; напротив, – посмеиваясь над жизнью и точно играя, инстинктивно, как муха в полете, уклоняясь от неприятностей, в легком танце скользя поверх раздражающих обязательств. Это возможно. Надо только смотреть на все другими глазами. Вот, например, зачем она воюет с Ребиндер? Разумеется, отвратительная, совершенно невыносимая баба: истеричка, с замашками бесноватого фюрера, орет, как на рынке, лицо покрывается безобразными пятнами, схлестнешься с ней, в итоге такого о себе наслушаешься, – хочется провалиться, потом целый день ходишь с колотящимся сердцем. А действительно, если разобраться, – зачем? Что меняется? Какой смысл с ней вообще спорить о чем-то? Да, пропустить мимо ушей её шизофреническую тираду, сделать по-своему, все равно Ребиндер уже через час не вспомнит, о чем орала. Лариса теперь так именно себя и вела. Молча выслушивала очередную чушь и продолжала работать. Жить, надо признаться, стало гораздо спокойнее. Ребиндер угомонилась, орала теперь значительно меньше.

Даже суматошная Серафима как-то заметила:

– Что-то она тебя, Ларка, нынче обходить начала. Как это тебе удалось? Поделись опытом.

Вот что значит скользить поверх обстоятельств.

С Ребиндер, кстати, вообще получилось забавно. Как-то Лариса мельком пожаловалась Георгу, что невозможно работать. Ведь совершенно же непредсказуемый человек. Сходи туда, не знаю куда, принеси то, не знаю что. На полчаса отлучилась – пиши объяснительную. Возразишь, пусть даже по делу, значит – невыносимый характер. Предложишь что-нибудь – нельзя же изредка чего-нибудь не предложить, – в ответ: не умничайте, пожалуйста, делайте, как вам сказано. Она не просила помощи, к слову пришлось, слишком уж достала Ребиндер. Георг отнесся к её речам, помнится, не слишком внимательно. Не посочувствовал даже, лишь вскользь спросил фамилию их главного. Зачем тебе главный? Ну, может быть, я его знаю… И что же вы думаете? Дней через пять распахиваются двери в их комнатушку, влетает взмыленная Ребиндер, шипит что-то, дергается, как помешанная, а вслед за ней, как ни в чем ни бывало, заходит лично Георг и протискивается товарищ В. Н. Свентицкий, сопровождающий высокого гостя:

– Здесь, Георг Александрович, у нас нечто вроде редакции. Журнальчик собственный, кхе-кхе, пытаемся выпускать. Пропагандируем, так сказать, наши успехи…

Что? Откуда? Зачем? Каким образом?

Выяснилось, что фирма Георга финансирует некоторые здешние начинания.

– Ну я позвонил и… выразил желание ознакомиться с обстановкой. Никаких, разумеется, обязательств. Самое общее впечатление о ходе работы.

Вот, оказывается, как все просто.