Джек Вэнс - Последний замок. (Сборник)

Сапонид пожал плечами:

— Верно, но пока тебя освободили лишь временно, и ты должен нам помочь в выборе девушки. Всему свое время.

С холма Гвил увидел, что по озеру плывут три полукруглых лодки, нос и корма которых опущены в воду. Юношу это заинтересовало.

— Почему у вас лодки такой странной формы?

Сенешаль удивленно посмотрел на него:

— Разве у вас на юге не растут такие стручки?

— Ничего подобного я раньше не видел.

— Такие плоды растут на лозах-великанах, они имеют форму ятагана. Когда стручки созревают, мы их срезаем, очищаем, делая внутренний разрез, соединяем концы и сдавливаем, пока стручок не раскроется. Потом вставляем внутрь распорки, сушим, полируем, украшаем стручок резьбой, покрываем лаком — и корпус лодки готов.

Площадка, на которую они поднялись, была окружена высокими домами из черного дерева. Это было место, где проводятся собрания и праздники горожан.

Сами жители города, столпившиеся здесь, казались подавленными каким-то горем и безразлично взирали на происходящее.

Сотня девушек печально стояла в центре. Гвилу это зрелище казалось забавным.

Девушки были пестро одеты, их волосы, казалось, были умышленно растрепаны, а лица выглядели грязными и мрачными.

Гвил повернулся к своему проводнику:

— Этим девушкам, похоже, совсем не нравится стоять здесь?

Сенешаль криво усмехнулся:

— Скромность не позволяет им выделяться. Она всегда была характерной чертой сапонидок.

Но в душу Гвила прокралось сомнение.

— Что это за процедура? Я многого у вас не понимаю, и мне не хочется никого обидеть.

Сенешаль невозмутимо заявил:

— Здесь не может быть никаких обид. Мы обычно проводим конкурс как можно быстрее и проще. Ты пройдешь перед строем и укажешь ту, которая тебе больше понравится.

Гвил наконец понял, что от него требуется, и почувствовал себя дураком: идиотское наказание за нарушение нелепой традиции. Он решил побыстрее справиться с эти делом и направился к девушкам. Те смотрели на него с ненавистью и беспокойством. Его задача была не из простых, многие из девушек были миловидны, несмотря на выпачканные лица и гримасы.

— Встаньте в ряд, — попросил он, — так мне будет легче выбирать.

Насупившись, девушки подчинились.

Гвил начал осмотр. Сначала он решил отсеять сгорбленных, чахлых, толстых, с оспинами на лицах. Группа сократилась на четверть. Затем он сказал как можно мягче:

— Никогда не видел столько очаровательных девушек сразу. Любая из вас может победить. Мне выпала трудная задача. Я должен быть объективен, и, не сомневайтесь, я постараюсь выбрать самую прелестную из вас.

Пройдя еще раз вдоль шеренги, он попросил уйти нескольких девушек, которые ему чем-то не понравились.

Потом оглядел оставшихся и остался доволен — все были красивы. Из них он попросил еще кое-кого выйти. Перед ним были самые привлекательные.

Они зло смотрели на Гвила, когда тот, шагая вдоль поредевшей шеренги, заставлял ту или иную поворачиваться.

Но вот выбор сделан. Девушки заметили это; напряжение и беспокойство их возросли.

Гвил в последний раз прошел перед ними. Нет, он не ошибся в выборе. Все девушки были очень миловидны, с лучистыми глазами, лицами, похожими на цветы, гибкие, как тростник, с шелковистыми волосами. Несмотря на все ухищрения, они не смогли обезобразить себя.

Та, которую выбрал Гвил, была более спокойна, чем другие, и очаровательна. У нее было маленькое личико, огромные задумчивые глаза и прекрасные черные волосы с трогательной челкой. Ее нежная кожа цвета слоновой кости была прозрачна. Стан гибок и грациозен. «Настоящая королева красоты», — подумал Гвил и взял ее за руку.

Глаза девушки расширились от ужаса.

Гвил потянул ее, упирающуюся, вперед, к Воеводе, сидевшему в кресле.

— Я выбрал эту, так как нахожу ее самой красивой.

Над площадкой повисла мертвая тишина.

Из груди сенешаля вырвался хриплый печальный стон.

Он, покачиваясь, вышел вперед с поникшей головой и дрожа всем телом.

— Гвил из Сферы, ты отомстил за мою хитрость. Это — моя любимая дочь Шири. Теперь она должна умереть...

Гвил с недоумением смотрел то на сенешаля, то на Шири.

Девушка была безучастна и глядела куда-то вдаль.

Гвил, заикаясь, проговорил:

— Ничего не понимаю! Я выбрал твою дочь как самую очаровательную девушку.

— Ты выбрал справедливо, Гвил из Сферы, — с горечью сказал сенешаль.

— Ну тогда скажи, что я еще должен сделать, чтобы вы меня отпустили? — спросил Гвил.

Ему ответила:

— В трех милях на север лежат развалины, которые мы называем Музеем Человека... — голос сенешаля прервался.

— Ну, ну, я слушаю! — торопил Гвил.

— Ты должен проводить мою дочь в Музей. На воротах увидишь медный гонг, стукнешь и скажешь: «Мы из Сапониса».

Гвил нахмурился:

— Кто это «мы»?

— Это будет искуплением твоей вины, — прогремел сенешаль.

Гвил огляделся. Он стоял в центре площади, окруженный мрачными сапонидами.

— Когда я должен отправиться? — сухо спросил юноша.

Сенешаль жестко ответил.

— Сейчас Шири переоденется в желтое платье. Через час вернется, и вы отправитесь в Музей Человека.

— А дальше?

— Что будет потом, добро или зло, я не ведаю. До вас туда ходили тринадцать тысяч человек, и никто не вернулся.

Спускаясь с вершины холма по тропе, усыпанной листьями, рассерженный Гвил чувствовал дрожь во всем теле.

Нарушение этих дурацких обычаев повлекло за собой жертвоприношение.

Сенешаль подтолкнул его:

— Вперед!

— Жертвоприношение... Гвил содрогнулся от ужаса. Его колотило, ему хотелось то смеяться, то плакать. Страх сжимал сердце, ведь ему придется идти в Музей Человека не одному.

Позади остались высокие деревья и украшенные резьбой дома.

Наконец все спустились в тундру.

Внизу стояли восемь женщин в белых хламидах, с церемониальными коронами из соломы на головах. Они окружали желтую шелковую палатку.

Сенешаль подозвал Гвила к матроне, руководившей ритуалом. Та откинула полог палатки. Оттуда медленно вышла Шири. В ее темных глазах был ужас. Казалось, что материя, как обручами, стягивает ее тело. У платья был высокий воротник, подпирающий подбородок. Руки красавицы были обнажены, на спину спускался капюшон. Девушка походила на маленького пойманного зверька. Она смотрела на отца и Гвила, как на чужих.

Матрона мягко обняла ее за талию и подтолкнула вперед.

Шири робко сделала несколько шагов. Сенешаль подвел Гвила. Мальчик и девочка поднесли к ним чаши. Девушка равнодушно взяла свою; Гвил — свою, подозрительно рассматривая ее.