Журнал «Если» - «Если», 2012 № 06

Дар. Большинство юристов. Ей понадобилось несколько секунд, чтобы осознать услышанное.

— Значит, вы здесь были не ради Донателлы, так? Это своего рода экзамен?

— Да, — подтвердил Узвик.

— А если бы я не прошла его, тогда что? Донателлу отправили бы на Зайит?

— Да.

— И вы были готовы пожертвовать ею ради проверки? — спросила Керри, повышая голос. — А она об этом знала?

— Это не ее проблема.

— Значит, не знала… А мне бы вы об этом сказали, если бы я позволила вам участвовать в процессе?

— Это нарушило бы чистоту эксперимента.

— Она могла умереть.

— Но не умерла.

— Так вы специально изгнали ее из Черного флота? Чтобы выдать Земному альянсу?

— Нет. В этих обстоятельствах она оказалась по своей вине.

— Но вы ими воспользовались.

— Именно так. — Узвик сложил длинные тонкие пальцы.

— И вы думаете, что после всего этого я стану на вас работать?

— Это легкая работа. Вы будете хорошо зарабатывать, и при этом всего два-три дела в месяц.

— И для этого мне лишь надо продать свою душу.

— Существование души не доказано.

Керри уставилась на него. Он был пейти — настоящий, ярко выраженный и трудный в общении.

— Пейти известны своей этикой, — заметила она.

— Мы известны тем, что твердо защищаем своих клиентов до максимальных пределов, допустимых законами Земного альянса.

Он был прав. Она просто считала это этикой.

— Отойди от меня, — сказала она.

— У меня имеются полномочия сделать щедрое предложение…

— Нет! — отрезала она. — Отвали!

— Вы стали бы идеальным…

— Нет. — Она направилась к закутку с кофейным автоматом так быстро, что почти бежала. Надо же, только она решила, что видела уже все — любые толкования законов Земного альянса, любых подсудимых, — как заявился некто, еще более продажный.

С экзаменом, который мог погубить Донателлу… просто так, без причины.

— Важен результат. — Пейти все же догнал ее. Она слышала его тяжелое дыхание, он пытался не отставать. — Без моего вмешательства она попала бы на Зайит.

— Но ты мог это предотвратить, — сказала Керри и остановилась. Пейти едва не врезался в нее. — А Мэйз обо всем этом знала?

— Мы попросили, чтобы это дело поручили лучшему адвокату.

Значит, знала. Она знала. И манипулировала Керри, чтобы поручить ей это дело.

У Керри внутри что-то сжалось.

— Я же тебе сказала: отвали! И я не шучу. Если понадобится, я вызову охрану базы.

Она развернулась и направилась обратно в офис. Узвик остался там, где стоял.

Керри вошла в офис. Мэйз разговаривала с коллегой. Керри душила такая злость, что она едва могла говорить.

Ей вдруг пришла в голову мысль: а вдруг предубеждение Мэйз к пейти всего лишь уловка, которую она пускала в ход, когда работала с Черным флотом?

— Ты получаешь долю? — спросила Керри.

Мэйз прервала разговор и посмотрела на нее.

— Долю за найм? — спросила Керри. — От Черного флота? Они тебе платят за то, что ты поставляешь им самых умных и способных?

— Давай пройдем в конференц-зал, — предложила Мэйз.

— Я ухожу… А вы, парни, остерегайтесь, если Мэйз предложит вам дело. Оно может быть отравлено.

— Тебе следует остаться, — сказала Мэйз. — Наниматели…

— Знаю. Но меня они не волнуют. Я найду себе работу. Такую, где не требуется крутой наниматель. Потому что здесь я больше не работаю. С этой секунды.

И она вышла, хлопнув дверью. По каналам связи к ней сыпались сообщения от разных юристов из офиса государственных защитников. Некоторые были автоматическими и описывали, как ей следует завершить карьеру в Межвидовом суде. Другие были полны вопросов, на которые она не собиралась отвечать.

Она пришла в свою квартирку. Та была пуста, если не считать соседа-юриста, спящего после ночного суда.

Войдя в свою комнатку, она принялась собирать вещи. Сперва на Элен. А там она решит, что делать дальше.

Можно подписать контракт с независимой службой исчезновения. Им тоже нужны юристы. Конечно, ей придется переступать все границы — как юридические, так и этические.

Но это хотя бы кому-то будет во благо.

Или можно наняться в какую-нибудь юридическую группу, которая занимается крупными делами, с апелляциями в Мультицивилизационные трибуналы. Такие дела могут приводить к отмене приговоров и изменению законов.

Но одно она знала точно — здесь она не останется. Как не будет работать на организацию наподобие Черного флота. Организацию, готовую пожертвовать кем-то из своих ради проверки способностей адвоката.

А Земной альянс жертвовал людьми ради соблюдения договоров, содействующих торговле.

И она во всем этом была слепой соучастницей.

Но теперь она прозрела.

Она все это ненавидит.

И никогда больше не станет в этом участвовать.

Перевел с английского Андрей НОВИКОВ

© Kristine Kathryn Rusch. The impossibles. 2011. Печатается с разрешения автора.

Рассказ впервые опубликован в журнале «Analog» в 2011 году.

Вольфганг Жежке

Ожерелье

Лодка потеряла управление, ее закружили воздушные потоки, и мне пришлось ухватиться за рейлинг обеими руками. В глазах потемнело. Под нами было почти восемь тысяч метров. Потом я увидел, как кормовой фонарь царапнул каменную стену. Мы прошли так близко, что казалось: еще мгновение — и врежемся.

— Стреляйте в воздух! — закричал капитан.

— Я безоружен!

Стена снова приблизилась. Вымпелы обвисли тяжелыми складками, нисходящий ветер тащил нас в бездну. Фонарь погас, и меня окружила кромешная тьма. Я все еще цеплялся за рейлинг.

— Сделайте что-нибудь! — кричал капитан.

— Что сделать?

— Врежьте кому-нибудь из этих парней! Может, они опомнятся!

Команда собралась на палубе. Их лица странно изменились. Первые поселенцы называли это Взглядом. Загадочный термин, но теперь я понял, что он означает. Мигательные перепонки поднялись, и я впервые увидел настоящие глаза картезиан — холодные и темные, как ониксы. Такие глаза бывают у хищных птиц — сосредоточенные и не выражающие никаких эмоций. Картезиане больше не были миролюбивыми и несколько самоуглубленными существами. Теперь передо мной стояли хищники, готовые к нападению.

Они помедлили еще секунду, а потом набросились на меня. Кто-то ударил в грудь так сильно, что дыхание пресеклось, и от страшной боли я потерял сознание.

— Не волнуйтесь, все в порядке, — женский голос раздавался где-то над ухом.