Юрий Кудрявцев - Три круга Достоевского

В произведениях этого периода число героев крайне ограни­чено.

В зародыше здесь одна из основных особенностей стиля Достоевского — тайна и ее роль в развитии сюжета:

Вот то основное, что можно увидеть в произведениях Досто­евского досибирского периода его жизни, читая их по первому кругу.

2. СИБИРСКОЕ

Второй период жизни Достоевского — неволя, Сибирь. Время вынужденного молчания, но большой внутренней работы. Время накопления материала.

В этот период были написаны три стихотворения и две пове­сти. Кроме того, заполнялась так называемая «Сибирская тет­радь», включающая в себя заготовки для будущих произведений. Позднее эти записи использовались в «Записках из Мертвого до­ма» и в «Селе Степанчикове...». «Сибирская тетрадь» показыва­ет, с каким вниманием Достоевский относился к народному языку.

В повести «Дядюшкин сон» Достоевский отразил быт и нра­вы провинциального города Мордасова. О шуте, подчинившем себе хозяев, повествует «Село Степанчиково и его обитатели».

Одно из сибирских стихотворений написано по поводу объяв­ления Англией и Францией войны России. Второе посвящено дню рождения императрицы. Третье — коронации Александра II и окончанию Крымской войны.

Существует мнение, что сибирские произведения Достоевского не имеют большой цены. Они якобы написаны с чисто утилитар­ной целью — получить право печатания. Но мнение это верно лишь отчасти. Применительно к стихотворениям. Эти стихотворе­ния — верноподданнические. Идеи, в них отраженные, не полу­чили ни ранее, ни позднее какого-либо звучания в прозе писа­теля. Стихи вымучены, холодны, чувствуются их искусственность, сделанность. Жанр этот Достоевскому не был свойствен. При жизни автора стихи не были напечатаны.

Можно осуждать автора за эти стихотворения. И справедли­во. Но хотелось бы лишь заметить, что право на осуждение име­ет тот, кто жил в аналогичных условиях и удержался от соблаз­на написать подобное. Мне эти стихи не нравятся. Я против та­кой поэзии. Но вынести резкие суждения по адресу автора я не могу, ибо не знаю, как бы повел себя в подобных условиях. Но в любом случае придавать этим стихотворениям серьезное зна­чение нельзя. Их утилитарность, служебность резко бросаются, в глаза. Но это стихи, написанные Достоевским.

Что касается сибирских повестей, то они далеко не утилитар­ны и не служебны. Это очень серьезные произведения.

Особенностью сибирских повестей является то, что в них поч­ти нет «бедных людей». Здесь нет переписчиков, мелких чинов­ников, населяющих произведения досибирского периода жизни; писателя. Здесь вообще нет зависимости героев друг от друга по службе.

Тех чиновников могут в какой-то мере напоминать лишь учи­тель Вася и Ежевикин. Ежевикин играет роль шута. Его роль — нечто подобное роли Ползункова. Выразителен портрет героя.. «В комнату вошла, или, лучше сказать, как-то протеснилась (хо­тя двери были очень широкие), фигурка, которая еще в дверях, сгибалась, кланялась и скалила зубы, с чрезвычайным любопыт­ством оглядывая всех присутствующих. Это был маленький ста­ричок, рябой, с быстрыми и вороватыми главками, с плешью и с лысиной и с какой-то неопределенной, тонкой усмешкой на до­вольно толстых губах. Он. был во фраке, очень изношенном и, кажется, с чужого плеча. Одна пуговица висела на ниточке; двух или трех совсем не было. Дырявые сапоги, засаленная фуражка» гармонировали с его жалкой одеждой. В руках его был бумаж­ный клетчатый платок, весь засморканный, которым он обтирал пот со лба и висков» [3, 50].

Многое в герое раскрывает этот портрет. Бедность видна ис­того, в чем он вошел, униженность проявилась в том, как он вошел. Все очень похоже на прежних чиновников Достоевского. Но есть здесь один очень важный штрих — это «какая-то неопреде­ленная тонкая улыбка». Этим выражено то, что Ежевикин знает истинную цену и себе, и своему окружению. Ежевикин, как и Ползунков, унижается перед другими, но не ждет ни от кого де­ликатности. Да и «ползает» перед другими он несколько мень­ше. Это уже отражено и в его фамилии, которая напоминает о колючках (как у ежа) и о твердой косточке (как у ежевики). Этот человек прекрасно понимает окружающих, пожалуй, глуб­же, чем кто-либо другой. Его приниженность — внешнее. Жизнь, видимо, научила его так себя вести. На вопрос, почему он входя оглядывается, герой отвечает: «Зачем оглядываюсь? А все мне кажется, батюшка, что меня сзади кто-нибудь хочет ладошкой прихлопнуть, как муху, оттого и оглядываюсь» [3, 52].

Похож Ежевикин на прежних чиновников лишь своей мате­риальной бедностью. Бедный, он все же думает о своем досто­инстве. Окружающие его богатые люди (не все, конечно) дума­ют больше о кошельке.

В «Дядюшкином сне» охотятся за богатством и титулом дя­дюшки-князя. Сам он отжил свое. Как человек, он уже к нулю стремится или даже достиг нуля. «Полупокойник», «полукомпо­зиция». Но цена его кармана иная. Это и привлекает главную героиню повести Москалеву, стремящуюся выдать за князя свою дочь. Москалева имеет ту отличительную особенность, что «лжет с утра до вечера». И небескорыстно. А все ради выгоды. Это она, как и многие из мордасовцев, возвышает «дядюшку», имея свои цели. Она же потом назовет его тем, кем он был на самом де­ле — идиотом. Но это не от любви к истине, а лишь тогда, когда цель не осуществилась. Чуть лучше Москалевой другой охотник за материальными благами — Мозгляков. Лучше он лишь тем, что менее склонен маскировать свои действия.

В «Селе Степанчикове...» не очень разборчив в средствах для достижения своих целей Мизинчиков, фамилия которого симво­лизирует как бы равнодушие ее носителя («моя хата с краю»). Но герой равнодушен лишь по отношению к другим. Свои дела он устраивать умеет. Он искренне не понимает, почему другой ге­рой не хочет участвовать в деле, хотя и мерзком, но пользу при­носящем.

Есть здесь и еще один охотник за деньгами — Обноскин.

Все эти герои крайне активны. Все они хищники. Но наиболее хищен главный герой «Села Степанчикова...» Фома Опискин. Это предельно самолюбивый человек при своем предельном ничто­жестве. Завистливый, неблагодарный, каприаный. И, по сути де­ла, глупый. Но не в устройстве своих дел. Он способен на кле­вету, демагогию, умеет использовать слабости людей. Это человек с амбицией Голядкина. Но с тою разницей, что если Голядкин хотел оградить себя от других, то Фома желает подчинить себе этих других. Голядкин желал просто выжить, «втихомолочку», никому не мешая. Фома желает первенствовать, повелевать. И это ему удается. Из шута он превращается в повелителя.

Фома разглагольствует, что ему в обществе предназначена главенствующая роль. Он обещает создать «глубокомысленнейшее сочинение», от которого «затрещит вся Россия». Он сделает Дело, а платы не возьмет, лавров пожинать не будет. На что ему лавры? Он уйдет в монастырь. Это на словах. В реальности Фо­ма только то и делает, что требует лавры. Причем до дела, аван­сом. Ибо сам-то он знает, что никакого дела не будет вообще.