Владимир Ушаков - Оратай

- И тебе здравия Горияр, прыгай на колку*, что ноги трудить. А что Степан Тихомирович хочет-то не поведал?

- Нет, мыслю я, поспрашать хочет о вечере вчерашнем. Нас каждого спытывали, что видели, слышали, чуяли, не бегал ли кто от боя, да и много чего.

- Ну да ладно, что будет дальше, увидим дальше, - улыбнулся я.

Горияр сдвинул на лоб старый подшлемник и почесал затылок.

- Эко ты сказал, прямо как Велир, когда о Богах рекёт.

Тут уже настал мой черед затылок чесать. А что я сказал то?

Так мы и ехали дальше молча, думая каждый о своем.

* Коло - повозка, телег(а)(монг.), колесо (колка - уменьшительно-ласкательное). - прим. авт.

На барском подворье было людно. Все тот же молчаливый закуп встретил нас, и приглашающе махнув рукой, повел за собой. В прочем далеко идти не пришлось, меня поставили справа от крыльца, седьмым по счету, а Горияра отогнали чуть дальше к остальным отрокам.

Видимо ждали только нас, так как почти сразу с крыльца сошли вместе барин с боярином. Остановившись перед первым из стоящих в шеренге, барин что-то тихо сказал и протянул полотняный мешочек. Человек взял, отступил на два шага назад, поклонился, после чего развернулся и неспешно пошел на выход с подворья. То же происходило и с остальными, лишь на одном барин порывисто обнял человека, сказал пару слов на ухо, а потом по старой схеме. И вот очередь дошла до меня.

Вперед барина вышел боярин. Поклонившись мне, не в пояс конечно, но довольно таки глубоко, произнес речь, которую, наверное, было слышно километра на два, по крайней мере, у меня уши заложило.

- Благодарствует дружина тебе оратай* Онисим, что спас отроков наших живота не жалея. За то тебе поклон от дружины всея. Прими от нас тако же алафу**, ибо затие*** живота должно отдарено быти, дабы не Моране поклониться, но во прави остаться.

По знаку воеводы чинно подошел воин со скруткой холстины в одной руке и копьем во второй. Поклонившись мне чуть ниже, чем воевода ранее, он протянул сначала скрутку, потом и копье, точную копию того, что было со мной в походе. Улыбнувшись в усы, воин отошел в сторону, а боярин, прочистив глотку, продолжил свою речь.

- Да бы никшнули те, что невместят оратаю добрую рогатину, порядила дружина моя прозвать тебя полукъметом. Мы бы и воем, и братом позвали, кабы не последний в роде был, а так не по прави сие будет. Носи дары наши, дабы боронить живот свой и родичей твоих и пусть не едина чудь обмоет их своей юхью****.

* Оратай - пахарь

** Алафа - награда (еще ранее олафа, отсюда скандинавское имя Олаф - награжденный, подразумевается талантом, силой или богами)

*** Зати(е) - спасение

**** Юхъ - кровь

Воевода отступил, следом же подошел барин и уже не так зычно, лишь бы двор слышал, произнес свою речь.

- Мастер Онисим, прими и от меня алафу за дело ратное, да дело важное. Дарствую тебе свободу от барщины на пять лет с сего дня, тако же прими награду малую серебром.

Барин протянул такой же холщевый мешочек, как и другим и двинулся далее. Я же по примеру предыдущих награжденных двинулся в сторону выхода, задержавшись, правда, посмотреть на награждение новиков. Тех назвали воями, выдали по личному оружию, да присоединили к отряду сотника прозванного Зурогом. Символично, что пройдя "крещение" боем их перекинули к сотнику, который носил прозвище того самого зверя которого мы победили.

Дождавшись окончания действа, выловил управляющего по вопросу соли. Тот сказал, что соль уже привезли, и моей доли там двадцать три пуда. Однако поскольку мне самому столько соли не нужно, он предлагает от имени барина выкупить ее у меня по цене "о три пятых" от цены торга в городе, причем часть деньгами, а часть бартером. Задумался. Ежели смотреть на выгоду, лучше конечно самому отвезти на ярмарку. С другой стороны, соль штука дорогая, подорожные сборы заплатить, вот и нету одной десятой, да мытарю налог с продаж пятую часть, вот и прибытка то получается немного, опять же могут быть "неожиданности" в дороге. Это мне сам тиун пояснил. Конечно, исходя из опыта нашего мира, в таких пояснениях и кроется некоторый обман, что бы навариться на лохе, но по ощущениям не в данном случае. Степан Тихомирович деловой муж, он и хозяйству прибыток сыскивает, но и не в ущерб прави. Тут правь значит гораздо больше, чем в нашем мире. Здесь она цельное понятие, у нас же правь раздергана на части и спрятана за кривдой. Тут каждый понимает, попирая правь множишь кривь, а то и навь.

Послушав рассуждения Степана Тихомировича о торге, мытарях и прочих прелестях ярмарок, я добавил еще сверху накладные расходы, кормление лошади, собственное кормление в корчмах, ибо с собой много еды не увезешь, да еще выгода упущенная, ведь болтаясь на торге я дела то дома не сделаю. Получается, что с барского хозяйственника я даже больше получу, чем выгадаю с торга. Что-что, а Москва считать свои деньги учит хорошо.

Выгода же барина видится сразу. Хозяйство огромное, соли много требуется, а тут дешево, и никуда ехать за ней не надобно. Когда еще удастся выкроить возможность поход отправить за сим полезным ресурсом, а тут вот он.

Я согласился на предложенные условия, и мы с управляющим ударили по рукам. Подхватив под уздцы лошадь, повел повозку к закромам за тиуном.

Закрома оказались огромным строением сродни небольшому ангару стоящим позади комплекса построек боярской усадьбы. Каменные стены и глиняная крыша предполагали неплохую защиту от пожаров. Барахла тут навалено было много, что-то кучами, что-то разобрано и уложено по порядку. Выбор был богат, тут и сельхозинвентарь, и стройматериалы, и кухонная утварь, инструменты, оружие, и многое другое. Степан Тихомирович обвел все хозяйство рукой и предложил мне выбирать, что потребно для хозяйства. Складывать все это на воз, а он де через пару часов придет, посчитает сумму за набранное, и остаток отсыплет в копийках. В помощь и как понятно для пригляду, он оставил паренька лет двенадцати, а сам чинно пошёл по делам.

Первое, на что наткнулся взгляд, это новенький металлический плуг, даже скорее соха с косым отрезом, форма конечно не оптимальная, но доработать на первый взгляд можно. Набрал аж три топора, один колун, второй для грубой обработки бревен, третий, с короткой рукояткой для ошкурения бревен и для последующей плотницкой работы, наконец-то будет нормальный инструмент, а не то убожество что лежит в сарае. Далее шла пила, полотно железной лопаты без тулейки, сковорода чугунная, чугунный же горшок литра на четыре, ухват, пара кузнечных молотов разного веса, новые меха, долото, четыре резца разных форм и размеров, несколько швейных игл, ножницы, с пятьдесят штук гвоздей. Прихватил скребок из толстого листа стали, в надежде заточить и сварганить, что-то вроде рубанка. Взял в запас дёгтя, для телеги и других задач, немного охры в кусках и приличный рулон льна. Покопался в мусоре, что на перековку, к своему удивлению, заметил огромный меч, весом наверное килограмм пятьдесят, почти с меня высотой и огромной крестообразной гардой загнутой вперед своеобразными рогами. Отложив его в сторону, поковырялся еще и вытащил две сломанные у рукоятей пилы и присоединил их к куче набранного. В последнюю очередь прошел в амбарную часть и, прихватив четыре мешка муки, решил остановиться, хотя губа казалось, сейчас порвется от натяжения, да и паренек, что приставили начал странно на меня посматривать.