Ольга Елисеева - Дерианур - море света

Держа Като за руки, горничная вся извелась, не зная, чего больше боится. Того ли, что ее хозяйка раскричится и будет раскрыта. Или того, что окаянный муж пропьет последние деньги?

Однако Василий учудил нечто гораздо более жуткое. Смысл его последних слов стал ясен, когда через час за стеной по коридору с топаньем и свистом пробежала кампания пажей.

-- Пожар! Пожар! Дом Шкурина горит! Идемте смотреть! - Кричали они.

-- Пожар? - ахнула Марфа.

-- Горим! Ай, мамочки! - Екатерина взвыла, как раненый тюлень и, натужившись в подкативших схватках, извергла из себя нечто скользкое и мокрое. - Марфуша, не бросай меня! Я вам новый дом куплю...

Но потрясенная всем происходящим горничная и не думала оставлять ее. Дрожащими руками она перерезала пуповину и, завернув младенца в чистое полотенце, принялась обмывать госпожу. Обе были уверены, что о ребенке уже позаботился Бог. Каково же было их удивление, когда из шляпной коробки позади них, куда Марфа сгрузила дитя, раздался тоненький требовательный плач.

-- Этого еще не хватало!

Женщины в испуге обернулись.

-- Жив, - горничная извлекла младенца на свет. - Мальчик. Глядите, какой здоровый!

Она готова была умилиться, но Като в ужасе взирала на подарок судьбы.

-- Что нам с ним делать? - от испуга у нее голова шла кругом. Марфа, а ты не можешь ненадолго забрать его к себе? Пока мы тайно не найдем кормилицу?

-- Мой дом горит, - напомнила горничная. - Какое-то время нам с Василием придется жить во дворце с остальными слугами.

-- Да, это не выход. - Като потребовала ребенка себе на руки и попыталась приложить его к груди. Она никогда не кормила сама, острая боль в соске заставила ее снова вскрикнуть.

-- Лучше не начинайте, - Марфа деловито потянулась за ребенком. Потом молоко не остановите. Видите, уже бежит, бежит. Ну, что вы наделали?

Младенец с поистине вампирским выражением лица впился матери в грудь и на время перестал плакать.

-- Подай перо и бумагу, - приказала Като. - Только тихо.

Горничная выскользнула и через минуту вернулась в гардеробную.

-- Нашли, где писать! - Она подставила хозяйке круглую крышку от шляпной коробки.

-- Я напишу Ивану Ивановичу Бецкому, - сказала Екатерина. - Этот смешной чудак любит меня от всего сердца. Знаешь, он сам незаконнорожденный, воспитывает свою незаконнорожденную дочь и страшно печется о подкидышах. Их у него, как цыплят в курятнике.

Марфа фыркнула.

-- Но самое смешное, -- Екатерина с трудом возила пером по бумаге, ребенок ей страшно мешал, -- Он считает и меня своей незаконной дочерью. Когда-то у него в Париже был роман с моей матерью...

Горничная вытаращила на хозяйку глаза.

-- Так что я в праве просить его о помощи, - заключила Екатерина. Приготовь корзинку. Когда ребенок заснет, положи его туда и незаметно отнеси вместе с письмом к Бецкому. Старик все устроит.

Марфа кивнула, в этот момент ее мысли были далеко, возле своего горящего дома.

-- Пожар начался без нас, - сказал Алексей Григорьевич Разумовский, с сомнением разглядывая измочаленную фигуру Орлова. - Но это не освобождает вас от необходимости принять участие в покушении. - Граф обернулся к двум гайдукам, державшим пленника. - Приведите его в порядок. Он похож на пьяницу, сутки провалявшегося под забором. А должен выглядеть, как караульный.

Лакеи засуетились вокруг Алехана.

По чести сказать Орлов провалялся не сутки, а четверо, и не под забором, а в графском сарае на краю парка-леса. Он пробовал высвободить руки, пробовал выломать ногами дверь - безрезультатно. Его кормили и даже выводили по нужде, но к протестам оставались глухи.

Теперь Бог весть где начался пожар, и поручика вновь притащили в роскошный графский дом. Алексей чувствовал себя грязным, пропотевшим, всклокоченным и совершенно не соответствовал изящной идиллии, царящей вокруг.

-- Вы поедете с нами, - сказал ему гетман. - Горит недалеко от дворца. На Сенной. Все, кто был сегодня в Летнем, сбежались поглазеть. Император тоже там. Ваша задача...

-- А если я откажусь? - Орлову было больно шевелить разбитыми губами.

-- Давай так, -- гетман прищурившись смотрел на него. - Если ты сделаешь, что приказано, и сумеешь в суматохе сбежать, мы не станем тебя преследовать. Ты убедился: мы сильнее, у нас длиннее руки и значительно шире средства. Не мешай нам, и мы, так и быть, забудем о тебе.

Алехан облизнул потрескавшиеся губы. "Это шанс, - подумал он. Только я ведь о вас не забуду. Не садись с чертом кашу есть..." Он скосил глаза, и ему показалось, что Иосиф с лицом графа Сен-Жермена ободряюще подмигивает ученику с витража.

-- По рукам?

Руки Алксей, конечно, не подал. Прежде всего потому, что они были у него связаны. Но гетман, кажется, и не подозревал, что кто-то в чем-то может ему отказать.

Через четверть часа спутники уже тряслись в карете к месту происшествия. Орлов с удивлением узнал дом камердинера Екатерины Шкурина. Двухэтажный деревянный особняк с мансардой, просторными сенями и хозяйственными постройками пылал так, точно его подожгли со всех четырех концов.

Кирилл распахнул дверь и легко выскочил из кареты. Алексей, покряхтывая, вылез с другой стороны. Возле пожарища уже собралась громадная толпа. Лишь немногие таскали ведра с водой из Невы. Остальные глазели. Поручик скользнул между спинами и начал протискиваться вперед.

Император был уже тут как тут. Он кричал, распоряжался и махал руками. Вид пламени завораживал его и едва ли не манил, как старообрядца, решившего обхитрить Бога и впрыгнуть через огненное крещение прямиком в рай.

Голова у Алехана закружилась. Петр был так близко. Возле него не теснилось ни одного голштинца. "Боятся подступиться, суки немецкие!" Хмыкнул Орлов. Впрочем, и других господ придворных близ императора не наблюдалось. Все ожидали обрушения крыши и не хотели подступаться близко. Огонь в срубе дома гудел, как в литейной печи. Сновали одни мастеровые с ведрами, не сильно-то обращавшие внимание на надсадные крики государя.

Что касается охраны - сегодня дежурили измайловцы - то она оцепила здание и с олимпийским спокойствием взирала на чудачества императора. Рисковать головой рядом с Петром Федоровичем явно никто не собирался.

"Где же Шкурин? - Подумал Алексей. - Странно, что хозяина на пожаре нет".

В этот момент крыша все-таки рухнула. Поднялся столб черного пламени, туча пепла, фонтан искр. Толпа ахнула, подалась назад, потом вперед, смяла измаловцев... Женщины визжали, где-то плакал ребенок.

Алексея забросило во двор без всяких на то с его стороны усилий. Поручика буквально притерло носом к спине государя, толкнуть Петра сейчас не представляло никакого труда. Это мог сделать Алехан или любой другой, кому пришло бы в голову поиграть в цареубийцу. В суматохе вряд ли кто-либо заметит, чья рука стукнула "голштинского урода" между лопаток.