Олег Авраменко - Протекторат

— Это ты виновата, — сказала я. — Тебе следовало поговорить с ней, как сейчас со мной, и все объяснить. Она, бедняжка, целых пятнадцать лет жила как в аду, мучилась, страдала.

Софи взяла из вазы яблоко и с хрустом откусила кусок.

— Поговорить с Тори, все объяснить ей было бы и впрямь неплохо. Но это было невозможно, пока ее реальность находилась в тесном контакте с основной. Своим вмешательством я могла все испортить. Ведь я уже говорила, что отсюда, из Безвременья, мое воздействие на прошлое распространялось на обе реальности.

— Да, понимаю… Хотя нет, постой! Как же тогда тебе удалось вызвать сюда меня?

— Потому что теперь ситуация изменилась. Вдвоем с Тори вы оказались таким мощным фактором влияния на реальность, что, объединив свои усилия, сумели в кратчайший срок отделить ее от основной линии прошлого.

Я не поверила своим ушам.

— Значит… значит, мы уже сделали то, чего ты хотела?

— Совершенно верно. Прошлое нашего мира стало стабильным и неизменным, оно превратилось в самое обычное прошлое, какое имеют все остальные миры — теперь это просто история, память о минувшем, воплощенная в настоящем. Поэтому за несколько секунд до твоего появления в Безвременье вы с Тори перестали видеть различные варианты будущего — потоки реальности окончательно разделились и интерференция между ними исчезла. Я рада, что для тебя все закончилось так быстро.

Некоторое время мы сидели молча. Софи грызла яблоко, а я не спеша поедала виноград.

«Интересно, — почему-то думала я, — с какой стати у нее персидский акцент? Ведь в ее… в нашей внешности нет ничего восточного. Я всегда считала себя чистокровной славянкой…»

— И что дальше? — наконец спросила я.

— Дальше я отправлю тебя обратно на корабль, ты заберешь с собой Тори и вернешься вместе с ней к ключевому моменту туда… то есть тогда, когда ты появилась в прошлом. Как только вы пересечете эту грань, лишняя реальность исчезнет без следа, останется только прошлое нашего мира, незыблемое и постоянное, а вы окажетесь в настоящем — в истинном настоящем.

— А как же люди, которые живут в этой реальности? Они тоже исчезнут?

Софи вздохнула и отложила в сторону недоеденное яблоко.

— Да, Вика, исчезнут. Все исчезнут, в том числе и близкие вам люди. Вы никого не сможете взять с собой — ни Игоря, ни Юлю, ни Мишеля, ни Еву, ни обеих Ален, ни Генри и Лайонела Янгов, ни кого-либо другого. Они принадлежат этой незаконной реальности — реальности без собственного мира — и должны исчезнуть вместе с ней. — Софи сочувственно поглядела на меня. — Однако не делай из этого трагедии. Ведь все эти люди живут… жили в нашем мире. Да, конечно, они не знали тебя, потому что в их реальности ты не существовала. Тем не менее они прожили свою жизнь — кто короткую, кто долгую, — и каждый из них оставил в прошлом свой след.

— В том-то и дело, что они не знали меня, — угрюмо возразила я. — Значит, это не те же самые люди. И мир, который ты называешь нашим, на самом деле не мой, ведь я в нем никогда не жила. Я родилась и провела двадцать шесть лет в реальности без собственного мира и без будущего, в реальности, которую ты обрекаешь на уничтожение.

Софи приподнялась, пересела ближе ко мне и обняла меня за плечи.

— Это не я ее обрекаю, она была обречена изначально. Ее, можно сказать, никогда не существовало. Как не существовало и той реальности, где жила Тори.

Я кивнула:

— Да, она потеряла ее, и оттого очень страдает. Целых пятнадцать лет как будто были вычеркнуты из ее жизни. Они превратились в фантом, в нечто нереальное, в то, чего нет и никогда не было. Я знаю, какая это мука, потому что чувствую ее боль. Чувствую, как свою, и не хочу испытать это еще и на собственной шкуре… — Осмелев, я повернулась к Софи и, глядя на нее в упор, заявила: — А если я откажусь? Если не захочу уходить за грань своей реальности? Если Тори не захочет? Что тогда?

Она снова вздохнула:

— Я боялась, что ты это скажешь. И все же надеялась, что ты будешь благоразумной. Но… но ты такая же упрямая, как и я сама.

— У тебя есть какая-то идея, так ведь? — настаивала я. — Если ты располагаешь такими космическими возможностями, то можешь что-то придумать. В конце концов… — я чуть не задохнулась от дерзости своего предположения, — раз ты сумела расщепить себя надвое и отправить одну свою половину в прошлое, то может… может, тебе удастся создать отдельный мир для моей реальности?

Софи задумалась:

— Это не так просто, Вика. Это потребует колосьных затрат сил и времени — и с моей стороны, с твоей. Особенно с твоей.

— Я готова на все. Сил у меня хватит — я отдам все свои силы. А времени… не знаю. Это не от меня зависит. Я не знаю, как долго продлится моя жизнь.

— Время у тебя будет, — заверила меня Софи. — Впереди у тебя масса времени. Другой вопрос — хватит ли тебе терпения. Тебе и Тори, — С этими словами она поднялась. — Подожди минутку, я сейчас вернусь.

По правде говоря, я ожидала, что она исчезнет, но Софи просто отошла в сторону шагов на двадцать и остановилась спиной ко мне. Тут же рядом с ней возникли две человеческие фигуры — стройная женщина в длинных снежно-белых одеждах и высокий худощавый мужчина, весь одетый в черное.

Пару минут они о чем-то тихо переговаривались. Изредка слабые порывы ветра доносили до меня обрывки их речи на совершенно незнакомом мне языке. Обнаглев, я попыталась заглянуть в их мысли, но у мужчины встретила такую же непроницаемую защиту, как у Софи, а сквозь разум женщины я прошла как нож сквозь масло, не зацепившись ни за единую ее мысль.

Наконец все трое повернулись и направились ко мне. При их приближении я встала и внимательно присмотрелась к внешности обоих незнакомцев. У женщины были ярко-рыжие волосы, изумрудно-зеленые глаза и усеянное веснушками лицо с тонкими, правильными чертами. Вообще-то весь мой опыт свидетельствовал о том, что рыжие волосы и веснушки не красят женское лицо, но в данном случае я столкнулась с исключением из этого правила. Женщина была потрясающе красива. Сногсшибательно, умопомрачительно красива. Я еще никогда не встречала такой совершенной, такой ослепительной, такой безупречной красоты, В сравнении с ней я впервые в жизни почувствовала себя скромным серым мышонком, ничем не примечательной девочкой с вполне заурядным личиком и обычной, не заслуживающей особого внимания фигуркой…

Что же касается мужчины, то он был просто хорош собой — а от мужчин большего и не требуется. Отлично сложен, подтянут, в меру широкоплеч, с волосами цвета вороньего крыла, блестящими черными глазами и смуглым, мужественным лицом. Чем-то (но чем именно, хоть убейте, не знаю) он напоминал мне светлоглазого блондина Игоря. Может быть, тем, как смотрел на меня…