Александр Фролов - Хроника глобального бреда

Еще князь объявил о введении разнообразных мер стимулирования народного образования и самообразования, отметил необходимость увеличения количества молодых семей и детей в них. На глазах собравшихся Александр подписал княжеский указ, согласно которому с появлением каждого младенца родителям полагалось теперь сто рублей единовременно и десять рублей ежемесячного пособия по достижении ребенком восемнадцати лет.

В толпе ахнули: вот это да!.. по корове и по дополнительной зарплате за каждое дите! Не забылась еще недавняя всеобщая нужда.

После этого княжеские дружинники дали тройной залп из автоматов в качестве торжественного салюта, самодеятельный оркестр исполнил гимн государства, и Орлов пригласил всех присутствующих на праздничный обед.

За столом рядом с князем сидели свежеиспеченные орденоносцы; Александр поздравлял их еще, приглашал «обмыть» награды и вволю закусить. В перерыве между тостами особенно похвалил Николая Харитонова за важное достижение — освоение выпуска швейных иголок. Мелочь, казалось бы, но специалистам известно, что изготовить иголку с ушком гораздо труднее, чем артиллерийский снаряд!

Орлов говорил:

— Давай жми, Коля, наращивай выпуск разной мелочи! А то неладно выходит… деньги у людей есть, а купить на них почти нечего. И ты, Леша, постарайся: сорганизуй с весны свою гвардию на поиск самых разных уцелевших вещей на периферии. Поставь им начальником сотника Манина — он мужик обстоятельный; весной я у Павла его заберу и на лето к тебе откомандирую. Нужно всячески стимулировать рынок!

Хорьков с Харитоновым понимающе кивали головами, народ в дальнем конце стола трапезничал и веселился.

Александр выпивал теперь немного: старость — не в радость! Поздней ночью в своей постели он снова размышлял:

— Хорошо мы зажили, сердце радуется за людей! Но это все новые лица, появившиеся в моей судьбе в последнее десятилетие; если не сказать — в последнее пятилетие.

А что с теми, кого я знал еще в Сибири… с теми, кто знал и меня? Вряд ли из них выжили даже единицы. Никого и никогда я больше не увижу… если только на том свете!..

Любопытно вспомнить моих друзей, знакомых, одноклассников — кого уже нет нынче; и вспомнить для того, чтобы взвесить ценность их судьбы, попытаться понять, были ли они счастливы. Я могу судить об этом только по тем достижениям, хорошим или плохим, к которым они привели себя сами ко времени начала катастрофы.

Некоторые погибли еще раньше — нравственно или физически; буду представлять, что я вернулся в те годы. Ну, попробую как-нибудь!..

Стасенко Костя. Инженер, двое взрослых детей, внуки; любимая жена наставила «рога» и ушла к другому. Пьет, работает на компьютере в мелкой рекламно-издательской фирме, снова пьет. Потерял цель и смысл жизни, несчастлив.

Коробов Андрей. Тоже инженер, тоже двое взрослых детей, внуки; и он с любимой женой разошелся. Пьет, работает охранником в разных учреждениях, опять пьет. Цели и смысла жизни вообще не уловил. Несчастлив, но судьбой почти доволен: водка помогает так считать!

Морозов Володя. Врач-педиатр — долго мотался по «горячим» точкам с отрядом спецназа внутренних войск. Получил «по соплям» и пару медалек, осел на Алтае с какой-то деревенской бабенкой, попивает себе. Наверное, счастлив: всегда рот до ушей — легкомыслие не позволяет «заморочиться».

Киямов Олег по кличке Рашпиль. Выпивал всегда мало, мозги не терял; работал техником-монтажником охранной сигнализации, потом организовал свою фирму. Бизнесмен, женат, дети, внуки. Наверняка всем доволен, и в немалой степени оттого, что не пьет.

Рыжих Андрей. Всегда искал мужских занятий, поэтому служил в милиции — вот кому надо было в спецназ! Семью завести не успел, умер от водки.

Братья Шишковы. Колю зарезали по пьянке; Виктор-инвалид — лучший из них, умнейший парень — спился и повесился; Саша стал инженером и живет где-то с семьей. Счастья им не досталось.

Курлов Боря. В детстве и юности — великолепный футболист. Трудится простым работягой, не пьет, не курит, имеет детей и внуков. Счастлив в семье, поэтому счастлив в жизни. Очень порядочный и умный человек!

Буняев Сашка — сосед Бори. Тоже увлекался футболом, но потом связался с «блатными» и пошел по тюрьмам. Двоих детей «повесил» на шею своей матери, а сам запился и умер. Украл у меня однажды старенький 486-й компьютер, но я на него не очень злился: не обеднел же! — сразу купил взамен хороший «Пентиум». Счастья он не видел — оттого, что вырос подлым и завистливым.

Дорогавцев Гоша. Ума недалекого — трудоголик и рубаха-парень; наверное, был счастлив семьей и детьми, пока жена его не «орогатила». Стал попивать, но остался щедрым и добродушным.

Бусыгин Саня. В детстве был хорошим товарищем; говорят, что имел семью, работал шофером и умер от водки.

Братья Викулины. Слава дружил с моим братом и по характеру похож на Гошу Дорогавцева: заботливый семьянин, пьет мало. Его брат Володя был веселым парнем, но с женой разошелся, запил и тоже умер.

Погудин Саша. Большой добродушный увалень. Говорили, что болел, но погиб тоже от водки.

Беляев Серега по кличке Мапа. Никто не мог сказать, почему «Мапа» и что это такое, но все его так звали, за глаза и побаивались. Добродушнейший парень! Еще в армии попал в дисбат и вышел оттуда насмерть запуганным; однажды потерял работу сцепщика на железной дороге и не смог найти другую. Спился до крайности и умер.

Обметкин Саша. Куркулистый мужик! В молодости здорово пил, но бросил и стал богатеть. Понял, что нехорошо быть жадным тогда, когда самого жена «накосила» на квартиру и «бабки». Счастлив не будет, потому что столько денег, сколько хочет, ему все равно не скопить.

Покачайло Сергей. Считался олигофреном, но уехал в деревню, нашел себе доярку и упорным трудом зажил так, что «я тебе дам»! Наверное, ему хорошо.

Братья Рябовы. Володя пить бросил, забогател; Сережка еще пьет, но в трудолюбии не отстает. Хорошие мужики! Их отец от водки повесился, жалко его: не мог уже бороться с этим недугом.

Дымов Саша. Мой второй лучший школьный друг помимо Кости; полковник в отставке, взрослые дети и внуки, но вряд ли счастлив. Ему надо было возле родителей жить, а он бежал от них служить в дальние города: съедали «добрыми» советами и нотациями. Саня всегда чувствовал себя чужим в своей семье — как будто брошенным.

Алехин Игорь. В молодости чуть не повесился от неразделенной любви: слишком долго страдал. Потом женился на другой и понял, что та любовь была глупостью; нашел упоение в семье и работе штатного журналиста крупной газовой компании. Думаю, что счастлив, поскольку копошится в обыденном мелкотемье: умному человеку гораздо тяжелей!.. Спортсмен, не пьет, не курит, ни разу не произнес ни одного мата. Уж как терпит при нашей-то вечно неустроенной жизни?