Артур Кларк - Сад Рамы

– Эй, люди, – говорил седовласый русский, – если Педро Мартинес виновен, он будет осужден. Но наша конституция гарантирует ему право на справедливый суд...

– Заткнись, старик, – выкрикнул кто-то из толпы. – Выдайте нам Мартинеса, – раздался другой голос.

Слева перед театром шестеро молодых азиатов заканчивали сооружение шаткой виселицы. Под одобрительные вопли толпы один из них перекинул толстую веревку с петлей через поперечину. Крепкий японец двадцати лет с небольшим пробился вперед.

– С дороги, старик. И забери с собой этих механических кукол. С тобой мы не ссоримся. Мы пришли, чтобы семья Кобаяси добилась справедливости.

– Ах, Марико, – вскрикнула молодая женщина. С противным хрустом рыжеволосый парень ударил одну из Гарсиа по лицу алюминиевой бейсбольной битой. Глаза Гарсиа разбились и лицо трудно было узнать, но, не реагируя на удар, она оставалась на месте.

– Биоты не ответят силой, – говорил в мегафон судья Мышкин. – По природе своей они пацифисты. Но зачем их уничтожать? Это глупо и безрассудно.

С улицы, уходившей в сторону Хаконе, на площади появились два бегуна, и сгрудившиеся там колонисты на миг отвлеклись. Уже через минуту взбунтовавшаяся толпа разразилась восторженными воплями, приветствуя два огромных бревна, внесенных двумя дюжинами молодых людей.

– Вот теперь мы избавимся от биотов, защищающих убийцу Мартинеса, выкрикнул молодой японец. – Старик, убирайся, пока тебя не побили, другого шанса не будет.

Многие из собравшихся подбежали к бревнам, чтобы воспользоваться ими, словно тараном. И тут на площади появилась Николь Уэйкфилд на велосипеде.

Она быстро соскочила с велосипеда, протиснулась через кордон и взбежала по лестнице, чтобы стать возле судьи Мышкина.

– Хиро Кобаяси, – крикнула она в мегафон, прежде чем в толпе успели узнать ее. – Я пришла объяснить вам, почему Педро Мартинеса не будут судить. Станьте впереди, чтобы я могла видеть вас!

Старый Кобаяси, остававшийся в стороне на краю площади, медленно подошел к нижней ступеньке и остановился напротив Николь.

– Кобаяси-сан, – проговорила Николь по-японски, – с глубоким прискорбием я узнала о смерти вашей дочери...

– Ханжа, – выкрикнул кто-то по-английски, и толпа загудела.

– Я – мать, – продолжала Николь, – и прекрасно представляю себе, как это ужасно – пережить смерть своего ребенка...

– А теперь, – она перешла на английский, обращаясь к толпе, – позвольте объяснить всем вам мотивы, заставившие меня принять такое решение. В конституции Нового Эдема записано: каждый гражданин имеет право на справедливый суд. И с момента основания колонии все преступления подлежали судебному разбирательству. Но в деле мистера Мартинеса обнаружились сложности, а при всей шумихе, поднятой вокруг него... не сомневаюсь, что мы не сумели бы сейчас собрать судей, способных рассмотреть дело непредвзято.

Свист и крики заставили Николь умолкнуть ненадолго.

– И в конституции не предусмотрены меры, – продолжала она, – которыми следует обеспечить объективность суда присяжных. Но судьи должны исполнять закон, они обязаны решать дела на основании собранных улик. Вот почему я определила, что дело Мартинеса нужно передать в специальный суд Нового Эдема. Там будут обнародованы все свидетельства (о некоторых публике еще неизвестно), и они будут тщательно взвешены.

– Но все мы знаем, что этот Мартинес виновен, – выкрикнул донельзя расстроенный мистер Кобаяси. – Он сам признался, что спал с моей дочерью. Все знают, что он изнасиловал девушку в Никарагуа, еще на Земле... Почему вы защищаете его? А где же справедливость для моей семьи?

– Потому что закон... – начала Николь, но голос ее потонул в шуме толпы.

– Мы хотим Мартинеса. Мы хотим Мартинеса, – слышалось все громче и громче, и огромные бревна, которые положили на мостовую после появления Николь, вновь оказались в руках собравшихся. Пока толпа поднимала таран, одно бревно ударилось о монумент, отмечающий положение Рамы в пространстве. Сфера разбилась, и электронные части, указывающие расположение ближайших звезд, посыпались на мостовую. Мерцающий огонек, обозначавший Раму, рассыпался на сотни кусков.

– Граждане Нового Эдема, – крикнула Николь в мегафон, – выслушайте меня. В этом деле есть факты, о которых вы не имеете представления. Если вы только выслушаете...

– Бей черномазую суку! – завопил рыжеволосый парень, ударивший Гарсиа бейсбольной битой.

Николь огненным взглядом поглядела на молодого человека.

– Что ты сказал?! – закричала она.

Голоса умолкли, парень вдруг оказался в изоляции. Он нервно оглянулся вокруг и ухмыльнулся.

– Бей черномазую суку, – повторил он. Николь в одно мгновение сбежала вниз по ступенькам. Толпа расступилась, когда она направилась прямо к рыжеволосому парню.

– А ну повтори это еще раз, – сказала Николь, раздувая ноздри, как только оказалась менее чем в метре от своего противника.

– Бей... – начал он.

Открытой ладонью она ударила его по щеке. Звук пощечины прозвучал над всей площадью. Николь резко повернулась и направилась к ступенькам. Ее со всех сторон охватили руки. Возмущенный парень заносил кулак...

И тут над площадью прокатились два громких хлопка. Пока все пытались понять, что случилось, еще два выстрела прогремели над головами присутствующих.

– Видите это ружье?! – проговорил Макс Паккетт в мегафон. – А теперь выпустите госпожу судью... так-то лучше... живо все по домам, хуже от этого никому не будет.

Николь вырвалась из рук, удерживавших ее, но толпа не рассеялась. Макс поднял ружье и выстрелил снова, целя в толстый узел на удавке, свисавшей с самодельной виселицы. Веревка разлетелась на кусочки, посыпавшиеся в толпу.

– Так вот, ребята, со мной иметь дело это не то что с женщиной и стариком. Правда, придется, наверное, посидеть известное время в исправительном доме за нарушение правил обращения с оружием... и не нарывайтесь, чтобы я не подстрелил кого-нибудь из вас...

Макс навел свое ружье на толпу. Все невольно попятились. Он выпалил холостыми над головами и с удовлетворением расхохотался, когда толпа бросилась врассыпную.

Николь не могла уснуть. Вновь и вновь мысленно переживала одну и ту же сцену: как спускалась в толпу и давала пощечину рыжеволосому парню. «Итак, я ничем не лучше его», – думала она.

– Ты еще не спишь, не так ли? – спросил Ричард.

– Хм!

– С тобой все в порядке?

Последовало недолгое молчание. Николь ответила:

– Нет, Ричард... Я очень расстроилась, потому что ударила этого парня.

– Вот уж не надо. Ты-то в чем виновата... Он сам нарвался на это... худшего оскорбления не придумаешь... Подобные ему люди не понимают ничего, кроме грубой силы. – Нагнувшись, Ричард начал растирать спину Николь. Боже мой! – проговорил он. – Я еще не видел тебя такой напряженной... вся спина словно в узлах... сверху донизу.