Роберт Хайнлайн - Миры Роберта Хайнлайна. Книга 11

После обеда, пока отец беседовал с Папой Шульцем, я перезнакомился со всеми его отпрысками. Четырех из них я встречал на скаутских собраниях. Пятый, Иоганн-младший, парень лет двадцати — братья звали его «Йо», — работал в городе в конторе главного инженера. Хьюго и Питер, как выяснилось, были «волчатами», а Сэм и Вик — «следопытами», как и я. В женскую часть команды входили: младенец, ползавший по полу, Кэти и Анна, похожие друг на друга как две капли воды, но не близнецы, и Гретхен. Все они галдели хором.

Тут меня окликнул отец:

— Билл, похоже, нам не светит получить камнедробилку раньше чем через несколько месяцев.

— Ну и? — спросил я, немного заинтригованный.

— Чем ты думаешь пока заняться?

— Ну, точно не знаю. Буду набираться опыта.

— Хм… Мистер Шульц любезно предложил взять тебя на время в работники. Как ты на это смотришь?

Глава 14

Мои владения

Папе Шульцу работники были нужны, как мне четыре уха, но я согласился. В этой семье работали все, кроме малышки, которой, судя по всему, предстояло заняться мытьем посуды, как только она встанет на ноги. Вкалывали с утра до ночи, и, похоже, им это нравилось. Когда ребята не пахали в поле, они готовили уроки, а отстающих наказывали запретом на полевые работы.

Мама, стоя у плиты, выслушивала пройденный материал. Я уверен, что она не всегда понимала, о чем шла речь, но это не имело большого значения, поскольку Папа Шульц тоже проверял учеников.

А я набирался знаний о свиньях. И коровах. И цыплятах. И о том, как увеличивать количество «платной грязи» — так называли спрессованную плодородную почву с бактериями, необходимую для культивации полей, которую импортировали с Земли.

Каждый день я узнавал уйму новых вещей. Вот, скажем, коровы. Половина моих знакомых едва ли с ходу отличит свой левый бок от правого. Кто бы мог подумать, что для коров это так существенно? Но они прекрасно чувствуют разницу: я убедился в этом на собственной шкуре, попробовав подоить буренку с левого бока.

Все работы на ферме велись вручную, как в допотопной китайской деревне. Основным транспортным средством была тачка. Впрочем, приценившись к одной из них на толкучке, я зауважал этот вид транспорта.

Отсутствие механизации не было вызвано нехваткой энергии: одна антенна на крыше дома могла обеспечить энергией все хозяйство. Не хватало самих машин. Техника, без которой колонисты вообще не смогли бы существовать: камнедробилка, оборудование для тепловой ловушки, энергостанция — была общей собственностью колонии.

Джордж объяснял это таким образом: каждый фунт груза, присылаемый с Земли, уменьшал количество пассажиров. Колонисты требовали больше машин и меньше иммигрантов; Колониальный же комитет считал, что планете в первую очередь нужны колонисты, и сокращал грузы до минимума.

— Комитет, разумеется, прав, — сказал отец. — Будут люди — будет и техника, мы сами ее смастерим. Когда ты обзаведешься собственной семьей, Билл, эмигранты будут прибывать сюда с голыми руками, вообще без грузов, и мы сможем каждого обеспечить всем необходимым, начиная от пластмассовых тарелок и кончая техникой для освоения целины.

— Если они будут дожидаться, пока я обзаведусь семьей, им придется долго ждать. Я считаю, что холостяки легче на подъем.

Отец только усмехнулся, будто знал какой-то секрет, недоступный моему пониманию. Я пришел в город пообедать со своим семейством. С тех пор как я стал работать у Папы Шульца, виделись мы нечасто. Молли устроилась преподавателем в школу, Пегги, естественно, на ферму не пускали, а отец по уши погрузился в работу и увлеченно рассказывал о том, что в двадцати милях к востоку от города открыто месторождение алюминия, так что в следующем году в продаже появится листовой металл.

Честно говоря, на Ганимеде даже вручную работать на ферме не слишком утомительно. Очень помогала низкая гравитация — по крайней мере, не приходилось таскать свое бренное тело, словно тяжкий груз. Благодаря обильной стряпне Мамы Шульц я раздобрел до ста сорока двух фунтов, но весил при этом во всей экипировке и тяжелых башмаках меньше пятидесяти. Даже груженая тачка и та казалась сравнительно легкой.

Но знаете, что облегчало жизнь больше всего? Думаю, не догадаетесь.

Отсутствие сорняков.

Сорняков не было вообще; мы очень старались не завезти их случайно с Земли. Как только почва была подготовлена, оставалось лишь сунуть в нее зерно и быстренько отскочить, чтобы выросший стебель не ткнул тебя прямо в глаз.

Это не значит, конечно, что мы сидели сложа руки. На ферме и без сорняков забот хватает. А чтобы тачки не казались слишком легкими, мы загружали их втрое. Но работа не мешала нам веселиться — по части веселья Шульцы могли заткнуть за пояс кого угодно.

Я притащил из города аккордеон и после ужина мы устраивали хоровые спевки. Папа Шульц при этом гудел так самозабвенно, что нам оставалось лишь помирать со смеху и пытаться определить, в какой тональности он поет.

Когда Гретхен преодолела первоначальную застенчивость, выяснилось, что она ужасная дразнилка. Я же в отместку уверял ее, что у нее на голове пожар, и пытался погреть у ее волос руки либо вылить ей на голову ведро воды, чтобы не спалила весь дом.

Наконец подошла моя очередь на камнедробилку — и я об этом почти жалел: так хорошо мне было у Шульцев. К тому времени я уже мог самостоятельно выхолостить петуха-забияку и засеять борозду зерном. Конечно, мне еще многому предстояло научиться, но в общем не было никаких причин откладывать начало работ на собственной ферме.

Мы с отцом должны были заранее подготовить поле для камнедробилки, то есть взорвать динамитом самые большие глыбы. В принципе машина могла управиться с камнями размером куда больше бочки, но на это ушло бы слишком много времени. А дешевого динамита, слава Богу, на Ганимеде вполне достаточно. Исходное сырье — нитроглицерин — не завозили с Земли; глицерин выделяли из животных жиров, а азотная кислота была побочным продуктом атмосферного проекта.

Отец две недели приходил ко мне по выходным, помогая превращать здоровенные валуны в камни средней величины, а затем решил, что мне можно доверить взрывчатку, и я сам закончил работу. Заодно мы проложили новое русло для ручейка из талого снега, сбегавшего с гор, чтобы он оказался поближе к будущему дому. Пока что русло было сухим: мы перегородили его плотиной, то есть большим камнем, решив взорвать его немного позже. Кроме того, мы своротили целый холм у озера и сделали из него овраг. Взрывчатки на него ушло жуткое количество — я чуть было не отправился прямо в рай, недооценив амплитуду падения обломков.