Кристофер Сташеф - Волшебник в мире

Пару минут деревенские жители молчали, переваривая услышанное. А потом по толпе пронесся взволнованный шепоток — так шепчутся, когда тебя пугают, но тебе не страшно, когда речь идет о благоговении перед чем-то сверхъестественным.

— Так ты говоришь, что город необитаем? — спросила какая-то женщина.

— Да не то чтобы совсем необитаем, — отозвался менестрель и добавил потише:

— Тот человек, который рассказал мне эту историю, заночевал возле стены, так вот... он клянется, что слышал голоса, смех и даже музыку — правда, все эти звуки были такими тихими, что он гадал — не померещились ли они ему.

Толпа обрадованно загомонила.

— Так ты хочешь сказать, что там обитают привидения? — спросил старик.

— Может, и так. Кто знает? — Менестрель спохватился и решил, видимо, побороть недоверие крестьян. — Он же не перелез через стену — она была слишком высока. Но слышать голоса — точно слышал. Кто знает? Быть может, те господа и дамы, что обитали в этом городе во времена его юной славы, до сих пор живут там, и они бессмертны!

— Не может такого быть! — буркнул старик.

— Призраки, — заявил кто-то с полной уверенностью, и это слово пробежало по толпе, словно круги по воде от брошенного камня:

— Призраки!

— Призраки!

— Призраки принцев и принцесс, — согласился менестрель. Голос его звучал негромко, волнующе, тонкая рука чертила в воздухе силуэты невидимых царственных особ. — Призраки королей и королев! По ночам они устраивают пиршества за столами, накрытыми призрачными яствами, и внимают звукам колдовской музыки, водят тихие хороводы, и кавалеры ухаживают за дамами с воздушным изяществом.

Шепоток дрогнул, дрогнула и сама толпа.

А Орогору — хоть бы что. Его глаза взволнованно сверкали. Он слушал и слушал рассказ менестреля, впитывал каждое произнесенное слово как губка, и воображение его рисовало картину блестящего двора, прекрасных галантных вельмож. Но когда менестрель умолк и получил положенную за представление плату, и жители деревни, огорченные тем, что все хорошее когда-нибудь кончается, стали расходиться по домам, Орогору отошел от площади, сверкая глазами. В сердце его пела и ликовала надежда.

— Что это ты такой взбудораженный, Орогору?

Орогору вздрогнул и обернулся. Неужели хоть одна из деревенских девушек наконец поняла его превосходство над остальными парнями? Однако его ожидало жестокое разочарование. Это была всего-навсего Килета — некрасивая худышка, единственная девушка, которая относилась к нему сносно, даже, пожалуй, по-дружески. Вот если бы Алтея хоть разок так взглянула на него!

И все же Орогору был благодарен девушке за доброту. В конце концов, Килета была единственным человеком в деревне, с кем Орогору мог поделиться своими мыслями, хотя даже ей он не дерзнул бы сказать о самом сокровенном.

— Но кого бы оставила равнодушным такая история, Килета?

— Никого, но только все остальные сразу успокаиваются, как только рассказ отзвучит, — сказала Килета. — Почему же ты до сих пор весь словно горишь, Орогору? Я тебя таким никогда не видела!

Орогору быстро огляделся по сторонам: нет ли кого, кто бы подслушал их разговор.

— Кто-то другой мог бы подумать, что я спятил... — пробормотал он и обернулся к Килете. — Только тебе я могу сказать правду — если ты поклянешься, что больше никому не скажешь ни слова.

Да даже если бы она и проболталась — какая разница? Все равно на рассвете его уже не будет в этой деревне.

— Клянусь, — проговорила Килета, от изумления широко открыв глаза.

Орогору вдохнул поглубже и объявил:

— Я всегда знал, что я лучше всех здешних олухов, Килета. На самом деле я точно знаю, что мои настоящие родители были знатными людьми!

Килета остолбенела, в страхе уставилась на него.

— Твои настоящие родители? Но... Орогору...

— Ты ведь не думаешь, что эти неотесанные чурбаны — мои родные отец и мать? Нет! — Орогору словно прорвало. — Наверняка моими настоящими родителями были кто-нибудь не ниже магистрата и его жены. Они спрятали меня здесь, потому что боялись каких-то врагов! Но даже эта вредная карга и ее муженек не знают, кто я такой на самом деле!

— Орогору! — ахнула Килета. — Как ты можешь так говорить о своих родителях! — Но тут ею все-таки овладело любопытство. — И кто же ты такой?

— Сегодня, когда я слушал менестреля, я все понял. Я — принц, принужденный жить под покровом тайны, чтобы враги моих родителей не додумались, где меня искать. Разве им взбредет в голову, что я живу среди простых крестьян? Менестрель даже назвал мое истинное имя — принц Приммер!

— Разве? — вытаращила глаза Килета. — Когда это он так сказал?

— В самом начале. Наверное, он — переодетый вестник, которого сюда послали мои родные. Он ведь даже рассказал мне, где их искать — в том городе, что затерян в чаще леса.

— В том городе? — в ужасе прошептала Килета. — Но, Орогору! Он же сказал, что там полным-полно привидений!

— Так могут подумать только те, у кого вместо мозгов солома, — пренебрежительно отозвался Орогору. Он и не пытался скрывать презрения. — Вестник отлично знал, что тот дровосек слышал не голоса привидений, знал, что если бы он взобрался на дерево повыше да заглянул через стену, он бы увидел самых настоящих танцующих господ и дам!

— Но откуда он мог знать об этом? — недоумевающе спросила Килета.

— Какая разница? — раздраженно пожал плечами Орогору. — Он знал или должен был знать — вот и все. В этом я не сомневаюсь, ни капельки не сомневаюсь! Байка про человека, которому померещились голоса призраков, — ха! Меня на мякине не проведешь, как этих остолопов! Никакой не дровосек нашел этот город и слышал голоса вельмож и придворных дам, а сам менестрель, и его впустили в город, а потом послали сюда с вестью для меня! Я слыхал историю, которую он рассказывал раньше. Тогда он говорил о Маленьком Народце, что будто бы обитает в Полых Холмах. И вроде бы тамошние обитатели время от времени захватывают в плен людей, чтобы те полюбовались тем, как Маленький Народец пирует и пляшет, а потом этих людей так напаивают вином, что они засыпают, а потом просыпаются на склоне холма, а уж целых двадцать лет прошло! Но я-то не рыбка, чтобы заглотить такую наживку — под ней крючок, на который хотят поймать мою душу! Что я знаю — то знаю!

— Но ведь... истории похожие, — возразила Килета. — Правда, менестрель не сказал, что входил в город и собственными глазами видел при... тех, кто там живет.

— А он и не мог, неужто ты не поняла? Чтобы все догадались, зачем он на самом деле сюда явился? Нет-нет, он пришел затем, чтобы тайно передать мне весточку, и знает, что я все понял, как надо! Я разыщу этот Потерянный Город, Килета, и наконец воссоединюсь с моими сородичами!