Николай Томан - Мимикрин доктора Ильичева

На экране появился большой зал с паркетным полом. Два человека, в белых халатах, с пробирками и шприцами, стояли посреди зала. Один из них был доктор Ильичев. Он приблизился к экрану.

— Я слушаю вас, товарищ комдив, — сказал он.

Комдив поздоровался с Ильичевым и сообщил, что Гроздев у него в кабинете.

Доктор радостно приветствовал Михаила, расспросил о самочувствии и сказал:

— Я не терял даром времени, Миша. Мне, кажется, удалось получить противоядие. Мы только что собирались сделать впрыскивание антимимикрина двум собакам, выкрашенным мимикрином почти двое суток назад. Им осталось жить не более пятнадцати-двадцати минут. Вы можете понаблюдать за опытом.

Ильичев направился в глубь залы. Ассистент подал ему шприц.

— Подведите ко мне Джека, Иван Андреевич.

Ассистент отвязал от стола ремешок и подвел к Ильичеву собаку, которую почти нельзя было заметить. Тело ее было покрыто светлыми и темными ромбами, подобными паркетному полу залы.

Ильичев нагнулся и сделал два глубоких укола в спину собаки. Собака взвизгнула и легла на пол.

— Мы уже делали такой опыт, — говорил Ильичев, — но, по некоторым причинам, он не вполне удался. Теперь я почти не сомневаюсь в успехе.

Между тем ромбы на теле собаки, лежавшей без движения, начали слегка бледнеть. Вскоре они стали гораздо светлее ромбов паркета. Контур собаки становился все более заметным.

— Вы видите, что делается с Джеком? — радостно спросил Ильичев, приближаясь к экрану. — Антимимикрин начинает действовать. Теперь у меня уже нет больше сомнения. Жизнь собаке я спас и при первом опыте, но тогда мне не удалось вернуть ей нормальную окраску. Теперь и эта задача решена.

— Вот и отлично, — сказал комдив. — Значит, я могу послать к вам товарища Гроздева с полной уверенностью в том, что жизнь его будет спасена.

— Безусловно, товарищ комдив, — уверенно заявил доктор.

Комдив выключил телевизор и обратился к Бахтадзе.

— Немедленно же направляйтесь с товарищем Гроздевым в Минск к доктору Ильичеву. Самолет для вас приготовлен.

Гроздев и Бахтадзе попрощались с комдивом и вышли из кабинета. В коридоре их ждал Гущин.

— Ну, как, товарищ инженер? — взволнованно спросил он, — спасет вас Ильичев?

— Спасет, спасет, товарищ Гущин, — улыбаясь ответил Гроздев. — Можете не сомневаться.

— А с фашистами как же?

— С фашистами? А с ними, товарищ Гущин, наш воздушный десант займется сегодня ночью.

— Воздушный десант? — удивленно переспросил Гущин.

Попрощавшись с инженером, он вышел из штаба и темными улицами военного городка торопливо добежал до казарм саперного батальона.

— Где лейтенант Лесниченко? — спросил Гущин у дневального.

— В штабе батальона.

Не теряя времени, Гущин направился к штабу. Еще издали увидел он своего лейтенанта в освещенном окне. Он сидел в маленькой штабной комнате и перелистывал какие-то списки. Гущин доложил ему, что явился с разведки.

— Хорошо, — сказал лейтенант, — можете быть свободны. Идите отдыхать.

— Товарищ старший лейтенант, а наш взвод никуда не назначается ночью? — смущенно спросил Гущин.

— Назначается, но вы можете спокойно отдыхать. Капитан освободил вас от ночной операции.

— Я прошу вас, товарищ старший лейтенант, разрешить мне принять в ней участие. Я знаю, что на эту операцию назначаются только парашютисты, а я — лучший парашютист в нашей роте.

— Но ведь вы устали после разведки.

— Ничуть, товарищ старший лейтенант. Целый день сидел с врачом Бахтадзе в окопе, поджидая инженера Гроздева... Это меня не могло утомить.

Подумав, лейтенант согласился и приказал Гущину итти ужинать и немедленно ложиться спать.

...В три часа ночи, по сигналу дневального, саперный взвод вскочил на ноги, бесшумно оделся и выстроился посреди казармы. Старший лейтенант Лесниченко объяснил боевую задачу. Саперы были включены в десантный отряд, который должен был вылететь на стратопланах к расположению первой зоны особого германского корпуса в 3 часа 33 минуты, ровно за 20 минут до восхода солнца. Затем затяжным парашютным прыжком бойцы должны спуститься на землю и уничтожить артиллерийскую прислугу противника.

По дороге к аэродрому Гущин узнал, что немцы уже выпустили десятка полтора снарядов по советской территории. Снаряды эти были колоссальной силы и величины. Упав, они сначала ползли по земле, словно гигантскими плугами вспахивая ее на двести метров, и только после этого взрывались со страшной силой.

На аэродроме шла бесшумная работа. Авиатехники готовили к полету десантные корабли супер-авиации. Из дивизионных складов подвозили на машинах кислородные баллоны и оружие. Командиры и экипаж кораблей примеряли электрические костюмы.

Вскоре начали готовиться к посадке. Почти весь десантный отряд, как заметил Гущин, состоял из артиллеристов. Лишь после того, как началась посадка на аэродром, прибыл стрелковый полк. Вся эта масса людей бесшумно разместилась в восьмидесяти воздушных кораблях, кабины которых были герметически закупорены.

Набирая высоту, корабли увеличивали скорость. На высоте в четыре тысячи метров они летели со скоростью в четыреста километров в час, на высоте десяти тысяч метров — со скоростью в пятьсот пятьдесят километров, а достигнув шестнадцати тысяч метров, увеличили скорость до восьмисот километров. Сквозь толстые стекла Гущин видел черное звездное небо и бледный диск луны. Земля была непроглядно темна. Она лежала где-то там, далеко-далеко внизу, и казалось, что стратопланы перелетят, перемахнут через нее и умчатся неизвестно куда... И становилось так жалко эту милую, родную землю, и еще сильнее возрастала ненависть к врагу, из-за которого всем этим замечательным советским людям пришлось бросить свое мирное дело и лететь в эту страшную ночь в логово бешеного, отвратительного зверя.

В 3 часа 23 минуты командиры десантных подразделений приказали надеть кислородные маски и проверить парашюты. Каждый боец, кроме автоматических пистолетов крупного калибра, был еще вооружен облегченным пулеметом, приспособленным для стрельбы с парашюта.

Через десять минут корабли были в пункте назначения. Десанту был отдан приказ — прикрепить себя ремнями. Пилоты выключили моторы, и стратопланы, словно оборвавшись, полетели вниз. На высоте десяти тысяч метров машины выравнялись. Парашютисты отвязали ремешки.

— Приготовиться! — скомандовали командиры десантных отрядов.

Парашютисты сосредоточились у нижних люков. С грохотом пролетел возле стратоплана снаряд, слегка задев его обшивку.