Владимир Титов - Шоу для кандидата в императоры

Чудовище грелось на солнце, развалившись на теплом бетоне автострады, вытянув две передние страшные лапы с огромными когтями и поджав по-кошачьи две задние. Размах перепончатых крыльев его наверняка составлял метров сорок. Зелено-коричневая чешуя монстра блестела в солнечных лучах. У чудовища было три крокодильи головы. Одна из с перевязанной белой тряпкой шеей, дремала, закрыв глаза, другая внимательно наблюдала за людьми, третья — то и дело смотрела на огромный прибор, похожий на часы, красовавшийся на левой передней лапище монстра. Вдоль чудовища тянулся пластинчатый гребень или что-то в этом же роде. Время от времени трехглавая тварь приподнимала хвост и лениво ударяла им о землю. Из пастей при этом вырывался огонь с дымом.

— Если бы не три головы, — пробурчал лысый, — я отнес бы э… чудовище к ископаемым птеродактилям.

— А может, оно и есть ископаемое? — предположил Шурик.

-. Шутите! — ответил лысый с русой бородой директор НИИ. — Оно явно разумное.

— С чего вы взяли?

— Откуда у ископаемого прибор на лапе? — вопросом на вопрос ответил Шурику лысый.

Шурик пожал плечами.

— Скорее всего это чудовище — инопланетянин, — заявил директор НИИ. — И поле, надо полагать, не наше, а — их.

Толик хмыкнул.

— А его не Несси зовут случайно? — спросил он ехидно. — Может, прям тут и возьмем у него интервью о проблемах априорных знаний и тэ дэ?

Лысый оскорбился.

— Я говорю серьезно, а вы!..

— Ну хорошо, — вздохнул Толик. — Поговорим серьезно. Как спасти Вовчика и девушку?

— Спасти? — переспросил лысый. — Не думаю, что они нуждаются в помощи. Если бы чудовище захотело, оно давно съело бы их. Я же говорю: оно явно разумное. А раз так, у вашего друга и его подруги есть шансы первыми из землян вступить в контакт с иной цивилизацией.

— А почему бы это не сделать ученым?

— Любой ученый может только мечтать о такой возможности.

— Вы тоже мечтаете? — наседал Лазорев.

— Разумеется. — Кашлянул и гордо вскинул бороду директор НИИ.

— Тогда давайте тоже —. туда.

— Я бы рад, но как?

— Послушайте, — вклинился в разговор Шурик, — может, сделаем подкоп?

Лысый ошарашено посмотрел на Шурика, а затем покрутил указательным пальцем у виска.

— А что, — обиделся Шурик. — Лопата у меня есть.

— О, боже! — Лысый сел на бетон почти у самых ног, стоящих к нему спиной Володи Перепелкина и девушки. — Я же говорил тысячу раз: поле непроницаемо. Вы понимаете смысл слова? Не-про-ни-ца-е-мо! Под него невозможно подкопаться. Оно сферическое, распространяется и под землю.

— О! — сообщил Толик. — Они нас видят.

Действительно, Вовчик- и девушка теперь смотрели на них и что то кричали.

Толик выразительно показал на уши и развел руки. Перепелкин не менее выразительно повторил его жест.

— Как же нам поговорить с Вовчиком? — недоумевал Шурик.

— Не знаю, — буркнул директор. — Можно попробовать по телефону.

Теперь у виска покрутил Шурик.

— Ну откуда у нас возьмется телефон?

Выход нашел сам Вовчик. Он достал авторучку, записную книжку и, набросав в ней несколько слов, прижал текстом к невидимому препятствию.

«Рад вас видеть, — писал он. — Что все это значит? Как пробраться к вам? Что нужно от нас Змею Горынычу?»

Быстро нашли бумагу и ручку, настрочили ответ:

«Вовчик, держись! Проникнуть через гравиполе невозможно. Если оно земного происхождения, его нужно выключить, в НИИ прикладной гравитации, найди младшего сотрудника Николая Щеглова (Щегла). Он знает, как. Институт в десятке километров отсюда, на запад.

Откуда взялся Змей Горыныч, сами не имеем представления. Возможно, он инопланетянин и желает вступить в контакт с землянами. Будь на высоте! Мы с тобой!»

Вовчик прочитал записку, усмехнулся, что-то сказал потом снова принялся писать в своей записной книжке.

Показать второе послание он не успел. Скучавшее до этого создание, взглянув в очередной раз на свой прибор, потянулось, лениво подошло к Вовчику и девушке, схватило их поперек туловищ передними лапищами, развернулось и тяжело взлетело. Вслед за ним, как за подбитым самолетом тянулся дымный шлейф.

Нестерчук, Лазорев и директор института долго еще не могли прийти в себя после того, как чудовище скрылось за кромкой бора. Руки и ноги дрожали.

— Я бы не прочь сейчас промочить горло, — прохрипел наконец директор НИИ.

— Я тоже, поддержал мысль Толик.

— У меня есть лимонад, — откликнулся Шурик и устало побрел к своим «Жигулям».

Они уже допивали по бутылке лимонада, когда из леса, озираясь стали выходить сотрудники НИИ и прочие.

Где-то на востоке нарастал рев милицейских и пожарных машин, скорой помощи.

6

Замок поражал воображение величественностью и вычурностью. Он возвышался на острове, торчавшем из реки Глубокой там, где она расширяясь и дробясь на рука впадала в Нижнее озеро. Через один из рукавов реки, огибавший остров с запада, от замка к берегу тянулся массивный каменный мост. Пролет моста, прилегавший непосредственно к центральным воротам, был приподнят и под углом градусов в сорок висел на двух здоровенных металлических цепях. Разнокалиберные башни и башенки, узкие бойницы и шпили, балконы и террасы придавали замку неповторимый, сказочный вид.

Трехглавое чудовище с перевязанной шеей и огромными часами на одной из лап спикировало на открытую террасу, небрежно уронило на нее меня с Алиной и, не садясь, полетело дальше.

Высота, с которой Змей Горыныч сбросил свою ношу не превышала метра-полутора, а потому мы при падении почти не пострадали.

— Ну и хватка! — проворчал я, вставая с мозаичного мраморного пола и ощупывая бока, измятые пальцами чудовища.

— Я от его объятий чуть не задохнулась, — откликнулась Алина. — Чего доброго, еще синяки появятся.

— Тот самый? — спросил я.

— Он. В него я и врезалась в облаке.

— Шею ты ему перебила?

— Ага, винтом. — Алина засмеялась. Мысль о том, что чудовищу тоже от нее досталось, немного улучшила настроение, испорченное бесцеремонным обращением летающей твари.

Я осмотрелся. Мы стояли на большой полукруглой террасе, огороженной резным беломраморным парапетом. Терраса примыкала к отвесной башне, сложенной из хорошо отесанных базальтовых глыб, белесых от времени, дождей, ветра и солнца. В стене башни зияла дверь. Я подошел к парапету и, перегнувшись, заглянул вниз. От увиденного захватило дух. Терраса находилась в сорока-пятидесяти метрах от земли. Прямо под нами несла свои воды Глубокая. Похоже, что здесь она действительно была порядочной глубины. С террасы я хорошо видел и другие, покрытые лесом скалистые острова, режущие реку на рукава. Отлично просматривалось и Нижнее озеро. Тонкой полоской призрачно синел его противоположный лесистый берег.