Виктор Гончаров - Межпланетный путешественник

Выбрав глухое место в лесных дебрях Африки, осторожно снизился на полянку, поросшую папортниками, чтобы наполнить почти разрядившиеся аккумуляторы.

Раннее утро разгоралось с востока, когда Андрей во второй раз летел над поверхностью Земли № 3, пожирая восхищенными глазами резко изменившуюся природу и обстановку жизни знакомых мест.

Он пролетал над Московской губернией — к Ленинграду сердце что-то не лежало — и здесь хотел спуститься, сам еще не зная, где и как.

Все было покрыто роскошной зеленью и цветами… Исчезли прежние убогие деревушки с их грубо сколоченными хатами и соломенными или ржаво-железными крышами. Всюду — посреди моря зелени и ярких красок скверов — бетонизированные двух— и трехэтажные дома, рассчитанные очевидно на 3–4 семьи. Сократилась площадь построек, развернулись в ширь и даль поля, сады и парки.

По бокам широких улиц деревень высокие тополя, березы и акации красиво декорировали затейливые орнаменты зданий. Невидимая электрическая проводка (подземная?) — через фонари, рефлекторы и факелы — еще обливала дома, зелень площади и улицы. Но вот лучи солнца скользнули по верхушкам дерев — электричество заморгало и погасло…

— Не может быть, что прошло только сто лет! — поминутно восклицал Андрей, нетерпеливо выискивая глазами укромное место для спуска.

— Но кроме тех же стогов и скирд с соломой и сеном, коварство которых он уже познал, не было ничего подходящего.

При полете через пруд на окраине пригородной деревни у Андрея родилась остроумная идея. Он спустился на берег, вышел из машины и разделся до-нага, ежась от утренней прохладцы. Одежду оставил на берегу, а сам снова прыгнул в машину и накрепко закрыл за собой дверь. Поднялся и сверху камнем бросил машину в пруд. Как только она погрузилась до дна, пустил ее к берегу и в'ехал в раскидистые лапы-корни прибрежных ив. Рыбы испуганными стаями брызнули в разные стороны.

Наполнив "сигару" сжатым воздухом, безбоязненно открыл дверь. Снаружи немедленно возник пузырь воздуха, который не мог всплыть кверху, вследствие большого давления воды.

— Вполне безопасно!.. это уже не стог!

Вылез из машины в воду, запер дверь на ключ и вместе с пузырем воздуха, оторвавшимся при его движении, выплыл на поверхность пруда.

— Ай, да мы! — довольный своей выдумкой, хохотал Андрей, дрожа от принятой ванны и проворно одеваясь.

— Ну-с, как-то вас примет новый мир? — прыгая через пни и кочки, чтобы согреться, думал он через несколько минут, пробираясь парком к деревне.

Первый двухэтажный домик-игрушка, укромно приютившийся в цветущих акациях. Андрей, вбежав на крылечко, смело стучит в разноцветное стекло окна.

— Безо всяких — кто там? — отворяется дверь. Старик внушительной внешности с белой бородой по пояс, в странной тунике, накинутой поверх, как бы гимнастическое трико, с обнаженными мускулистыми руками и коленами, делает приветственный жест:

— Входи, друг!

Андрей, смущенный неожиданным приемом, боком неловко проскакивает мимо старика.

— Хочешь кушать? — спрашивает радушный старик, предлагая место за столом в комнате, богато убранной и украшенной картинками из времен революционной борьбы.

— Вы не беспокойтесь, — заизвинялся Андрей, чувствуя себя не особенно ловко в новой обстановке.

— Почему ты говоришь "вы", когда я один? — спросил старик, придвигая к гостю тарелку с голубоватой массой.

— Видите ли, у нас так принято, — об'яснил Андрей свою вежливость, вооружаясь ложкой. — " Вот и влопаюсь сейчас!" — мелькнуло у него,

У старика появился на лице вопрос, но вместо него Андрей услышал новое приглашение — закусить.

— Чорт побери! Никогда я себя так скверно не чувствовал! — совсем растерялся гость, зацепив ложкой голубую массу и не зная, что с ней делать.

Старик, видя его неуверенные операции с ложкой, деликатно пришел на помощь, принявшись сам за завтрак.

— Что это? — спросил Андрей, по примеру хозяина намазывая голубоватый хлеб неизвестным ему веществом и отправляя его в рот.

— Сливочное масло…

— Гм… удивиться или не стоит? — колебался Андрей, боясь попасть впросак, и робко спросил:

— Почему оно у вас, как и хлеб, голубое!

Старик изобразил невольно лицом вопросительный знак, но сейчас же его уничтожил и сдержанно об'яснил:

— И масло, и хлеб, и все наши продукты, чужестранец…

— Меня зовут Андреем… — вставил гость, расправляясь теперь с маслом, как у себя на Земле.

— Хорошо. А меня Иваном… Итак Андрей, если ты не знаешь, все наши продукты подвергаются прежде, чем попасть на стол, обеспложиванию, т. е. в них уничтожаются все микробы особым химическим препаратом голубого цвета… Поэтому-то все, что ты видишь на столе, и носит голубоватый оттенок…

— А у нас на Луне… — вырвалось у Андрея.

— Что?.. Так ты — лунный житель?

— Нет, дедушка… — засмеялся Андрей, и не желая больше злоупотреблять деликатностью старика, который при виде странного гостя сгорал от естественного любопытства, решил об'ясниться, предварительно спросив на всякий случай:

— Который теперь год, дедушка?

— 2022-ой… — дед подозрительно скосил на гостя глаза. Андрей прочитал в них выражение страха, какое бывает у здорового человека при встрече с сумасшедшим.

— Я, дед, не сумасшедший, потерпи немного — все расскажу…

— А какая форма правления у вас и кто у власти? — продолжал он.

— У нас социалистическое государство и у власти все трудящиеся…

Андрей радостно вздохнул и коротко поведал деду свою одиссею, не утаив ничего.

В самом начале дед вскочил со стула и во время рассказа возбужденно бегал по комнате, изредка останавливаясь перед гостем и теребя бороду.

— Ваш вез — гениальный человек! — воскликнул он, когда Андрей кончил. — Комбинации Вселенной!.. Комбинации Вселенной!.. До чего додумался!..

Андрей, видя, что его повесть принята безо всяких сомнений и оговорок, предоставил деду свободно изливать свой восторг, а сам занялся "приведением в порядок" хозяйского стола.

Дед побегал еще и обернулся к усердно работающему челюстями гостю:

— Ну, и ты — смелый парень!..

Растроганно-крепко пожал ему руки. Потом, внезапно вспомнив что-то, хлопнул себя по лбу и выбежал из комнаты в соседнюю.

Через минуту вернулся с небольшой, пожелтевшей от времени, книгой и, ни слова не говоря, сунул ее Андрею, лукаво наблюдая за его лицом.

— "Зэнэль… Психо-машина… — прочитал Андрей заглавие.

— Да, ведь, это — мой дневник! — воскликнул он, пробежав предисловие. — Значит, тот смешной старик на горе, в которого я запустил сапогом, а потом своим дневником, оказался профессором!..