Ширли Рейн - Остров

Он снова сел и, потянув меня за руку, заставил сесть тоже. Я почувствовала, что дрожу; наверно, потому, что здесь, наверху, было очень прохладно. Антар обхватил меня одной рукой за плечи и прижал к себе. От его тела исходило ощущение тепла и силы.

Внезапно на глаза навернулись слезы. Я крепилась, сдерживая их; не хотела, чтобы он видел. Такой дурак не стоит того, чтобы из-за него плакать. – Нет, на это я не надеюсь, – ответил он. И я, конечно, никогда не подставлю своих родных под удар, никогда не сбегу просто так, как бы мне этого ни хотелось. У меня другое на уме.

– 8

Антар замолчал и кинул с обрыва камень. Послышались глухие удары. Камень падал, отскакивая от скалы, и это длилось, казалось, целую вечность. Потом, наконец, раздался далекий всплеск.

– Только я еще до конца не продумал, как действовать. Может, стоит попросить разрешения… Ну, чтобы меня отпустили, скажем, обследовать этот остров.

– Разрешения? У кого?

Нет, он определенно сошел с ума. Слезы куда-то исчезли, так и не пролившись. Действительно, с какой стати жалеть человека, который сам нарывается на неприятности? Сам, собственными руками копает себе яму?

– Вот это я еще тоже не решил. Наверно, у Королевы Моок, так будет надежнее. Если она отпустит меня, Гренн и не пикнет. И никто другой не посмеет ей возражать. Но вот как к ней подступиться?

Королева Моок была среди наших властителей самой старой и, возможно поэтому, самой главной, хотя никакого особого официального положения не занимала. Ну, по крайней мере, так нам казалось. У Пауков вообще возраст имеет огромное значение; некоторые вещи совершенно недопустимы по отношению к старшим, а самые старые пользуются всеобщим и безоговорочным уважением.

С мнением Королевы Моок, к примеру, не просто считаются – ему повинуются беспрекословно. Никто из Пауков, ясное дело, нам об этом не говорил, они таких вещей с людьми никогда не обсуждают. Однако существуют мелочи, которые трудно не заметить и о которых тут же становится известно всем. Такое отношение к своим старшим – еще одна черта, которая мне в Пауках нравится.

В отличие от них, люди зачастую относятся к старикам пренебрежительно, почти как к… слабоумным. Поэтому весь огромный опыт, накопленный старшими, у нас сплошь и рядом пропадает втуне, в то время как Пауки в полной мере используют этот кладезь мудрости.

Да, слово Королевы Моок могло бы открыть дорогу Антару, но она никогда в жизни не отпустит его! Может, она даже и слушать его не станет, а съест сразу, безо всяких разговоров, чтобы другим неповадно было. Ну, или не сама съест, кому-нибудь еще из своих отдаст; она, говорят, теперь уже ест совсем мало. Но главное – зачем Паукам еще один остров, когда и на этом полным-полно необследованного пространства? Тем более, что они и его-то не рвутся изучать и осваивать, а заставляют людей отвоевывать у леса только по мере необходимости. Они начисто лишены того необъяснимого и непобедимого любопытства, которое толкает людей вроде Антара без какой бы то ни было необходимости повсюду совать свой нос.

Эти доводы казались настолько очевидными, что я просто диву давалась: и как это Антар, парень, вроде бы, неглупый, может всерьез строить такие дурацкие планы? Но я не стала ничего говорить, потому что чувствовала – это бесполезно. Он был как одержимый.

– Или можно по-другому попробовать, – задумчиво продолжал Антар и опять надолго умолк, точно уснул с открытыми глазами.

По-видимому, ему было совершенно безразлично, что я никак не прореагировала на его слова. Тем более нет никакого смысла высказываться.

В тихом вечернем воздухе отчетливо прозвучал звон колокола – раз, другой, третий. Звуки медленно таяли, уплывая вдаль.

Досиделись мы; уже вот-вот начнется вечерняя Встреча.

– Как это по-другому? – спросила я, но уже безо всякого интереса, просто чтобы заставить его очнуться.

– С помощью нашей Инес, – ответил Антар, после чего мне стало окончательно ясно, что он попросту сошел с ума.

– Твоей сестры, что ли? – он кивнул. Ну, о чем, в таком случае, с ним вообще разговаривать? Девятилетняя девочка в состоянии помочь ему сбежать от Пауков на другой остров! Это же надо до такого додуматься. – Ну-ну… Пошли? Слышишь – звонят.

– Сейчас, погоди еще немного. Все равно опоздали. Так вот, Инес… – он искоса взглянул на меня и замолчал, словно не был уверен, стоит ли продолжать; но потом все же договорил. – Инес может "слышать" мысли пауков не хуже, чем они наши.

– Да ты что! Разве такое возможно?

– Значит, возможно. Вот откуда мне известно, что Гренн – пьяница. И… многое другое. Я даже хотел попросить сегодня Инес покопаться в мозгу у Королевы Мэй. Ну, чтобы понять, что она насчет тебя замышляет. Но потом не решился. У вашей-то Мэй с головой все в порядке. Кто знает, вдруг она сможет… почувствовать, если Инес станет ковыряться у нее в голове?

– Да уж, пожалуйста, не надо! – воскликнула я. – И как только тебе приходит в голову даже думать о таких вещах, не посоветовавшись со мной?

– Вот я и советуюсь, что ты возмущаешься? – он обезоруживающе улыбнулся. – Так вот, наша малышка… я имею в виду Инес… недавно пошла еще дальше. Она попробовала сама воздействовать на Гренна.

Я едва не задохнулась от удивления и возмущения, но в то же время была заинтригована и отчасти даже восхищена смелостью маленькой девочки.

Можно не сомневаться, даже "подслушивать" Пауков, и то дело опасное, при их-то великолепно развитых телепатических способностях. А уж пытаться воздействовать, каждое мгновение рискуя быть обнаруженной! Я недоверчиво покачала головой.

Вообще-то я знала, что бывают люди, способные "слышать" мысли других. Моя собственная бабушка Нана, среди прочих достоинств, обладала и таким свойством. Правда, она никогда не говорила, что в состоянии проделывать такую штуку с Пауками. Или в самом деле не могла, или просто осторожничала…

Интересно, как все это начиналось у Инес? Может, она случайно "услышала" какую-нибудь странную, нечеловеческую мысль и сообразила, что она принадлежит Королю Гренну? Ну, а потом стала "вслушиваться" уже сознательно… Если, конечно, это все не фантазии, ее или Антара.

Давно замечено, что тот, кто обладает какими-нибудь необычными свойствами, как бы несет определенную печать этого на своей внешности или характере. Бабушка Нана, к примеру, много чего умела и вообще была чудесным человеком, но… не взрослым каким-то. Никогда не забуду, как она вместе с Питом лазила по деревьям и стреляла из рогатки, а со мной с удовольствием играла в дочки-матери.

Сидим мы с ней, бывало, на полу, как две подружки, и шьем из лоскутков наряды для кукол. Это было здорово, но даже тогда казалось немного странным; ни одна другая знакомая мне бабушка так себя не вела. Нана была маленькая, худенькая, с острым носом, веселыми голубыми глазками и большим родимым пятном на левой щеке. Вот она, печать.