В. Бирюк - Урбанизатор

Высохшую роспись покрываем тонким слоем лака, после чего — в печь при температуре 270–300 градусов. Чем температуру мерить — я уже… Масляный лак желтеет, и серебряные (реально — оловянные) узоры на изделии становятся золотистыми. Для более насыщенного золотого оттенка процедуру повторять несколько раз. Повторное нанесение лака и закалка придают пленке дополнительную прочность.

Дерева — хоть завались, глины — хоть захоронись. Станки сделаны, печка поставлена. Олифы… мало. Олово… трём крестики оловянные. Из «брошенного в морду» разными туземными язычниками.

Вполне по Чапаеву из анекдота: «Петька! Дай серу в морду ещё разок. Может, он не только перчатку — и пальто скинет?».

На массовое производство — не тянем. Но пока и покупателей нет. А вот отработать технологии, проверить смеси и режимы, обучить мастеров и рисовальщиков… А, ещё: кистей из белки понаделать!

И — главное:

— Вот вам молодяты — на венчание подарки. Блюдо золотое расписное. По-первости — деревянное. Для вида-зрелища. Привыкайте к золотой посуде. Как обвыкнитесь — глядишь, и настоящее золото в доме появится.

Шутка, конечно. Но в ней — намёк.

Надо понимать, что такое «золотое блюдо» в русском обиходе. Иван Калита своим сыновьям — одно завещал. Больше — не было.

Ой какой звон от моей хохломы по Руси пошёл! У Воеводы — злата-серебра несчитано горами лежит! Он холопам своим блюда да чаши золотые за простые службы раздаривает! Колдовство сильное знает: чего не тронет — всё сразу в золото претворяется!

Слава царя Мидаса была присвоена мне вместе с общей уверенностью в волшебстве моём. Деревянное золото из льняного масла да олова — застило глаза, забивало уши людям русским. Иные, куда более важные да славные дела против расписных деревянных тарелок — не во что шли. А ко мне шли люди: на золоте есть хочу!

Глава 377

Ещё о бабах.

«— О чём вы думаете, глядя на кирпич?

— О женщинах.

— ??!!!

— Я о них постоянно думаю».

Ну, типа «да». А кирпичей у меня вокруг… теперь — постоянно.

— Трифа. Завтра обойди людей — поспрашивай, кто учиться желает. Каждый день по часу после работы.

— Не… не пойдут… уставшие все… куда там науку…

— Разве я тебя, Глазко, спрашивал? Не хотят, не могут… дурней мне не надо. После — локти кусать будут. Давай, Трифа. Три месяца сроку обучения. И ещё: баб и девок в оборот бери, в науку. Мордовок — с русского языка начиная.

— Да баб-то зачем?! Да ещё и чужих! Они ж — холопки! Быдло бессловесное бессмысленное с сиськами!

— Глазко! Не ори. Было — быдло. Станет — баба. Сиськи — останутся. Чего ты страдаешь?

Только то, что в Пердуновке через мою «школу» прошло несколько сотен детей и взрослых, сделало возможным — нет, не само научение — проблем всё равно была куча, но хотя бы мысль о его проведении. Был бы я один, без Трифы, без сотни парней и девчонок, уже попробовавших этого дела, знающих — это нормально — меня бы просто лаптями затоптали. В лучшем случае — похмыкали, пальцами у виска покрутили да и пошли.

Но к кому бы мои «первоклашки» не обращались:

— Да за что же казнь такая лютая?!

Вокруг звучало удивлённое:

— Какая казнь? Обычное дело. У нас все выученные. Нет там ничего страшного.

По мере роста числа насельников на Стрелке, росло и количество учеников. Трифа одна не могла справиться с таким потоком. Тогда мы стали ставить обучателями — Пердуновких. Большинство из них прошло мой ликбез и было в состоянии повторить прежде выученное. Сперва в эту службу попадали люди, «выпавшие в осадок» — на время, после травм или болезней. Позже требуемое число их росло, и я стал переводить в учителя наиболее толковых и успешных на полдня. Снимая их с других, часто — тяжёлых — работ.

«Отдых — смена деятельности». При нашем 12–16 часовом рабочем дне, «грамотеи» успевали «отдохнуть», работали лучше, реже травмировались. Отчего и «всплывали» в коллективе, попадали на «руководящие должности». Что подстёгивало их учеников.

Учить языку будем не по Хомскому, а по педагогике. Методом «глубокого погружения».

Женщину погружаем в «языковую среду». А в неё саму «погружаем»… или вставляем… Международный опыт однозначно показывает: постель — не только эффективный путь «наверх», но — и к владению языком. В том числе — и иностранным.

С малолетками — педагогически. Методом хоровой долбёжки. За всякое нерусское слово — штраф. В смысле: наряд вне очереди.

Есть две основные методы изучения языка: понимания или запоминания.

Маленькие дети начинают с освоения простых грамматических схем: «Где X?», «Я хочу Х», «Еще Х», «Это Х», «Положи Х сюда», «Мама Х-т это», «Кинь Х», «Х нет», «Мама Х», «Сядь на Х», «Открой Х», «Х тут», «Вот Х», «Х сломался». Впоследствии сочетают ранние схемы с более сложными, например, «Где Х, который мама Х-ла?».

Изначально это был фрагмент на английском. Но лишить «русскоязычных лингвистов» возможности навоображать себе разных вариантов «Большого Х» в этих конструкциях — было бы, с моей стороны — жестоко. «Где Х, которым мама Х-ла?».

До сих пор Трифа сталкивалась с необходимостью учить иностранному языку только в специфическом варианте — меня любимого. Для меня, как и для большинства взрослых мужчин, начинать нужно с системы. Лица, падежи, времена… I — am, You — are… От общего — к частному. От системы — к «Х».

Детей языку учат иначе.

Здесь есть несколько девчушек-мордовок. Позже мелких туземцев будет много больше. В Пердуновке мы с такой проблемой не сталкивались. Нужно откатать на имеющейся группе новую методику, потом — распространить.

Дети не рождаются с инструментом, специально предназначенным для изучения грамматики. Напротив, они имеют ментальный эквивалент швейцарского ножа: набор инструментов широкого спектра употребления — категоризация, чтение коммуникативных намерений, проведение аналогий, с помощью которых сами выстраивают грамматические категории и правила из воспринимаемого в их окружении языка. Учитель, по сути, только «этикетки наклеивает».

Замечу, что тренировка этого «набора инструментов широкого спектра» — поднимает не только уровень иностранного языка, но и общий «уровень собственного мозга».

Проще: мы этим «швейцарским ножом» — думаем.

После достаточного количества примеров ученики должны понимать, кто что сделал в предложении «Глокая куздра штеко кудланула бокру и курдячит бокрёнка». В одушевлённом и неодушевлённом вариантах.