Евгений Лукин - Слепые поводыри

Ознакомительный фрагмент

— А кто увидит?

— Скорее всего, никто. Но зря-то зачем рисковать?

Андрей задумался.

— Да принесём пару реек, положим накрест! А сверху — линолеума кусок. Там вон ещё обрывков полно осталось! Будем вылезать — подумают: внутри сидели.

На том и порешили.

Над атоллом занимался рассвет. Взорвался, зашумел, загрохотал прибой. Брызнуло в глаза встающее из-за океана солнце. Проморгавшись, Игорёк (он лез последним) внимательно осмотрелся. Вроде бы за истёкшие сутки на острове ничего не изменилось… И очень плохо, что не изменилось! Морщинистое лицо Игорька дёрнулось болезненно: под низко склонённой пальмовой кроной он углядел вчерашнюю пустую бутылку из-под водки. Резная плоская дубина валялась рядом. Хотел окликнуть Влада, но тот уже оцепенел, беспомощно уставясь на орудие убийства. Опять из обморока вынимать…

Решительным шагом Игорёк приблизился к беспечно брошенной улике, поднял и что было сил швырнул в сторону лагуны. Почти докинул…

— Вопросы будут? — бешено проклокотал он, поворачиваясь к ребятам. Нахмурился, смягчился. — Короче, чтобы покаянных этих морд я больше не видел… Ты ещё к батюшке сбегай — на исповедь! Историю они перекраивать собрались! — С желчной гримасой Игорёк сбросил с плеча туго набитый рюкзачок. — С такими-то личиками!.. А на будущее запомните: любой малейший поворот истории — это сотни тысяч трупов! Сотни!

В напряжённом молчании разделись, искупались в лагуне (по дороге Игорёк снова подобрал дубину и зашвырнул ещё дальше), после чего распаковали рюкзак и, расстелив в пальмовой тени драный тоненький плед, приступили к трапезе.

— Кстати, насчёт батюшки я не шучу… — хмуро заметил Игорёк. — Имей в виду, Влад: церковь у нас со времён Петра в случае государственной измены на тайну исповеди — плевать хотела! Сначала в охранку стучали, потом, надо полагать, в Госбезопасность. Не исключено, что стук идёт по сей день. Так что учти…

В ответ Влад лишь скривил свой и без того кривоватый рот. К святой и равноапостольной православной церкви он относился ничуть не лучше, чем к коммунистической партии. Но в любом случае жёсткая отповедь Игорька подействовала на вчерашнего убийцу живительно. Да и жрать хотелось…

Вскоре Влад уже оклемался настолько, что смог принять участие в беседе.

— Игорёк, — негромко позвал он. — Так вы это с Андреем насчёт прошлого… серьёзно или как?

— Да чёрт его знает… — с искренним недоумением молвил Игорёк. — Похоже на то, но… прямых свидетельств я пока не вижу. Конечно, дай бог, чтобы это оказалась именно древняя Полинезия.

— Почему «дай бог»?

— Потому что в современной Полинезии нас рано или поздно засекут американцы… Или французы… А у них контрразведка нисколько не лучше нашей. То есть не хуже, я хотел сказать.

— Короче, Влад! — устало взмолился он. — Давай не будем забегать вперёд. Вот достроим наш подвальчик, обшарим как следует лагуну… А до той поры даже и говорить-то не о чем. Так, мечтания…

— Н-но… решать-то что-то надо! Потом поздно будет.

— Да всё уже решено за нас!

— Кем?

— Обстоятельствами, Влад, обстоятельствами. Ты же сам видишь, что каждый наш ход — вынужденный. Что решать-то? Лазить сюда или не лазить? Так мы уже здесь, мы уже влезли — причём по уши. Чёрт бы драл этого лысого, но, похоже, свобода — это действительно осознанная необходимость…

Внезапно Андрей (он сидел лицом к воде) поднялся с пледа и, не веря своим голубеньким вытаращенным глазам, уставился куда-то вдаль.

— А вот фиг там — мечтания, — сдавленно выговорил он.

Игорёк и Влад оглянулись — и тоже встали. За грохочущими у рифа бурунами клубились косые паруса. Их было очень, очень много. Мимо кораллового островка шёл целый флот — вне всякого сомнения, военный: огромные каноэ следовали в строю. Взамен флагов с верхушек мачт слетали и змееподобно вились радужные вымпелы, связанные, судя по яркости красок, из птичьих перьев.

И хотя расстояние до туземной флотилии было весьма и весьма значительное, все трое, не мешкая, отступили под прикрытие низкой пальмовой кроны.

— Они… сюда, что ли? — негромко, словно опасаясь, как бы его не услышали там, за рифами, выпершил Влад.

— Вряд ли, — растерянно отвечал Игорёк, присевши и отстраняя вверх для лучшего обзора пальчатый лист. — Такая армада… Что им тут делать? Хотя… Может, у них эта лагуна — вроде гавани?

— А как же они через рифы?

— Значит, где-то должен быть проход.

Заворожённые зрелищем, трое смотрели, как флот медленно скрывается за пальмовой рощей. Высокие клювовидные штевни, сдвоенные корпуса… Палубы (бог ты мой — палубы!), парящие над водой… Всё. Прошли…

— Потрясающе, — выдохнул наконец Игорёк. — И ведь без единого гвоздя! Чёрт знает чем сработано: кость, камень, раковины… Представляете, чего они натворят, если им дать металл?

— Значит, всё-таки прошлое? — Забавно, но ликующе взвить голос Андрей осмелился только теперь.

— М-да… — Игорёк озадаченно поскрёб редеющую макушку. Взгляд его упал на расстеленный под пальмой плед. — Так… С перекуром — завязываем! Быстренько всё доедаем, приводим местность в первоначальный вид — и за работу! Там сейчас, между прочим, темно станет, а нам ещё крышку тащить.

Всё было съедено, убрано и уложено за пять минут.

— Ну так что? — не отставал Андрей. — Прошлое?!

— Да прошлое-то оно прошлое, — задумчиво отозвался Игорёк, вскидывая рюкзачок на плечо и с неудовольствием наблюдая, как Влад, прыгая на одной ножке, вправляет другую в грязную штанину прорванных на коленке рабочих брюк. — Хм… А знаешь, Андрюша, кажется, нам и впрямь повезло. Ну вы сами прикиньте: построить флот, поставить под ружьё (или, я уж не знаю, под копьё!) чёртову уйму народу… Это ведь под силу только государству… А государств в первобытной Полинезии, насколько мне известно, было три: Гавайи, Тонга и Таити… Почти уже сложившиеся государства… впоследствии, понятно, разрушенные христианами…

Они оделись и двинулись к лазейке.

— И что? — жадно спросил Влад.

— А то, что без оружия сюда соваться больше не стоит.

— Людоеды?

— Нет. Просто я о них очень мало знаю… А становиться рабом, как Гонсало Герреро, что-то не тянет.

— То есть рабство у таитян — тоже было?

— Я ж тебе говорю: понятия не имею, — бросил через плечо Игорёк. — Кажется, было… — Он вновь повернулся к лазейке — и обмер.

На глазах у всех из прозрачного подрагивающего облачка высунулась изумлённая чумазая мордашка, а в следующий миг её владелец выбрался на этот свет окончательно — черноглазый пацан лет семи-восьми, в дорогой, на диво грязной куртейке и столь же грязных брючках, вправленных в облепленные глиной высокие шнурованные сапожки. Вообще впечатление было такое, будто взяли разодетого в пух и прах ангелочка с обложки журнала мод и пару раз окунули в хорошо взбаламученную лужу.

Конец ознакомительного фрагмента