Одна на двоих жизнь (СИ) - Гай Юлия

- Дан! Дан, просыпайся!

Снова лампа в глаза, стерильно-белый потолок и стены, какое-то отвратительное дежавю. Больница.

- Райт!

- Ну чего ты орешь, Рэндел? – потирая лоб, пытаюсь сесть. В голове звенят колокола, на лбу засохла кровавая корка.

- Фух, - с облегчением выдыхает майор, - ругается, значит, в порядке.

Щурясь, я озираюсь. Резкий вдох колет грудь, заставляет задержать дыхание и согнуться.

- Ребра сломаны?

- Не сломаны, просто ушиб, - говорит Рэндел, - тебя уже просканировали всего с макушки до пяток. Кроме ушибов и сотрясения – ничего. Можешь топать домой, Веньяр ждет в приемной.

Майор выглядит неважно. Под глазом налился лиловый синяк, щеки в мелких царапинах, усы слиплись после умывания и неопрятно торчат. Типичный разбойник с большой дороги.

- Я что-то не пойму, - чешу я в затылке, шишка там ого-го, - что взорвалось-то?

Рэндела всего перекореживает.

- Гм, - говорит он, - понимаешь ли, Дан, яйцеголовые пропустили одну важную вещь…

- Едва не стоившую нам жизни, - вставляю я с невеселым смешком.

- Да. Наша суморфка была наполнена взрывчаткой по самые гланды. Что послужило детонатором, пока неясно, и вряд ли мы узнаем. От нее остались только кровавые ошметки.

Мне нечего больше спросить, нечего сказать. Я просто сделал свое дело, а теперь – наконец! – могу идти домой. Но внутренний голос вопит о том, что именно сегодня, сейчас что-то изменилось, пошло не так, поезд понесся под откос, и его невозможно остановить.

А я просто еду домой.

- Ладно, пойду, - медленно встаю, опасаясь стреляющей боли в виске, но ее нет, и я шагаю к двери уже обычным шагом.

- Отдыхай, - говорит мне в спину Рэндел, - командор дает тебе неделю отпуска. Когда поедешь за мальчиком, позвони мне, я организую охрану.

Я вскидываю ладонь к голове и открываю дверь.

- Дан, - Веньяр бросается ко мне со страстью достойной любящей жены, - дружище, ну и напугал ты нас! Танька места себе не находит!

Морщась от боли в висках, я шагаю за Жаном по пустому холлу. Все чувства кажутся болезненно-обострившимися, будто с меня содрали кожу: назойливый шелест кондиционеров, шепоток медсестричек на ресепшене, тяжелый взгляд охранника в спину.

Старенький внедорожник Веньяра приветливо мигнул фарами из темноты, ветер облепил лицо холодной моросью.

- Ты как, брат? – сочувственно спрашивает Жано, меня передергивает от этого «брат».

- Нормально. Полжизни отдам за бутылку виски.

- Это можно, - удивленно отзывается Веньяр, заводя мотор.

Без сил откидываюсь на сиденье. Но закрыть глаза не дает Жан.

- Мне Вики позвонила днем. Рассказала про суд, и про то, что тебя вызвали в Генштаб. Как там у вас было?

Вроде никто не делал из этого военной тайны.

- Херово. Наша суморфка оказалась напичканной пластитом изнутри, - хлопаю по карманам, черт, где-то выронил зажигалку.

- Как так?

- Сам не пойму. Дай закурить, а?

Держа одной рукой руль, Веньяр протягивает огонек.

- Я ведь как чуял неладное, - затягивает он старую песню, - моя бабушка так говорила…

- Жано! Тыщу раз говорил, не надо об этом.

- Ты, конечно, не веришь в бабушку, - насупился капитан, - но моей феноменальной интуиции это не отменяет.

- И о чем говорит твоя интуиция сейчас?

Жан помрачнел, выдвигая челюсть и хмуро глядя на дорогу.

- Рагварн прав, ничем хорошим это не кончится. Точно тебе говорю.

Подумаешь, новость. Как будто я не знаю сам.

Под строгим взглядом пожилого доктора мне хочется съежиться до размера, невидимого глазом. Светило национального оримского медицинского центра с королевским достоинством поправляет очки в тонкой золотой оправе.

- Должен сказать, мистер Райт, положение очень и очень серьезное.

Я киваю, чтобы чем-то заполнить паузу после его веских слов.

- Мы исчерпали все возможные методы консервативного лечения. Вы должны понимать, что мальчик не может всю жизнь находиться в стерильных условиях и получать донорскую кровь. Однако собственный организм юноши производит недоразвитые и деформированные кровяные тельца.

И снова пауза, еще более напряженная и длинная.

- Неужели нет никаких надежд на выздоровление? – голос не дрогнул, уже хорошо. Терпеть не могу общение с врачами, вечно строят из себя небожителей, решающих судьбы простых смертных. Жаль, Вики осталась с маленьким нарьягом, она лучше разбирается в этих тонкостях.

- Мальчику могла бы помочь трансплантация костного мозга, - прожигая меня суровым взглядом, отвечает доктор, - но и здесь имеются большие сложности. Поиск неродственного донора может затянуться на месяцы. Я так понимаю, родных у Шику нет?

Вот гад! Ведь знает же, что Шику – нарьяг. Центр обследовал парнишку вдоль и поперек прежде, чем ему стало позволено покидать бокс с бронированной дверью.

- Нет, - скрипя зубами от злости, отрезал я, - ищите неродственного донора, делайте что угодно, но вылечите Шику.

Взгляд изверга в белом халате смягчился.

- Это решение делает вам честь, мистер Райт. Многие родители отказываются от лечения своих детей, а вы столь страстно боретесь за жизнь приемного ребенка. Ну что ж, раз вы приняли решение, ознакомьтесь с прейскурантом. Верхняя сумма – это стоимость внесения пациента во межмировую медицинскую базу данных, сбор необходимых анализов для более точного подбора донорского материала. В случае если подходящий донор будет найден, придется оплатить операцию и пребывание в клинике в течение довольно длительного восстановительного лечения…

Я тупо смотрю в заламинированный лист с заоблачными расценками. От нулей рябит в глазах. Если оплатить занесение в базу данных я еще в состоянии, то трансплантация и последующее лечение будет не по карману, даже если я продамся в рабство РУ.

- Скажите, док, - севшим голосом спрашиваю я, - каковы гарантии? Шику выздоровеет?

- Такой гарантии вам не даст даже Господь Бог, - улыбается доктор, но глаза за прозрачными стеклами остаются ледяными, - но исход считается благоприятным в восьмидесяти процентах случаев. Это хорошая цифра, согласитесь?

Киваю в оцепенении. Семьсот тысяч кредитов – вот цена жизни Шику.

- Какую часть суммы покроет страховка?

Доктор отвечает без раздумий:

- Не больше десяти-пятнадцати процентов.

Уже легче. Но все равно очень-очень много.

- Что вы решили, мистер Райт? Будем заносить мальчика в базу данных?

- Да, заносите, - говорю. Разве может быть другой ответ. Да Танька меня убьет!

- Вы можете подумать.

- Заносите!

Я дожидаюсь, пока доктор наберет и отправит запрос. Тонкие белые пальцы ловко скользят по сенсорной панели, раздается приглушенный щелчок отправленного письма.

- Ну вот, теперь остается только ждать. Забирайте мальчика, через неделю жду его для дополнительных исследований.

Миную коридор медленно, пытаясь успокоиться и нацепить на лицо безмятежную улыбку. Ни к чему портить радость встречи и возвращения домой. Завтра пойду к Рагварну, там и будет разговор.

Шику подрос. Он все еще остается худым, но больше не похож на того заморыша, каким я подобрал его в Нарланде. Они с Вики сидят на скамейке среди голых еще кустов шиповника, о чем-то беседуют. Невестка говорит, а нарьяг очень внимательно слушает, склонив голову к плечу. У ног Шику стоит спортивная сумка с немногочисленными вещами и книгами – Таня выучила его читать, и с тех пор понеслось. Я и Веньяр по очереди возим ему книжки, Шику глотает их с невероятной жадностью и просит новые, и новые.

- Конечно, Лорэ небезупречен, - Вики говорит увлеченно, с напором, - его сюжеты понятны даже детям, а стиль не блещет изысками. Но вечные ценности: доброта, честность и верность принципам – делают его книги достойными самой высшей оценки… Дан, ты уже?

- Уже, - не могу не улыбаться, глядя на них. Шику с горящими глазами вскочил, роняя с коленей сложенный зонт: