Дурная кровь - Карина Сергеевна Пьянкова

      Итак... Мы пошли пить кофе. Втроем. И это было само по себе дико.

      Кофе я никогда на самом деле не любила. Горькое. У меня после него начиналась изжога. А еще почему-то хотелось спать. Наверное, я ненормальная.

      Кофе я не любила, не пила. Потому что утром все пьют кофе. Потому что это модно. Потому что все любят сидеть в «Старбакс».

      Кройц поставил передо мной бокал с глинтвейном.

      – Вы еще несовершеннолетние, – с укоризной заметил Юджин. Перед ним стоял черный кофе. Без сахара. У меня желудок от одного запаха сводило.

      – Еще скажи, что я ее спаиваю, – ухмыльнулся Кристиан. - Пей, Дюпон. Ты и правда продрогла.

      Неожиданно я поняла, насколько же хорошо успел узнать меня Кройц за такое короткое время. Вплоть до мелких привычек и пристрастий. Даже папа не знал, что я не пью кофе. Просто не обращал внимания. У него и без того хватало дел.

      – Продрогла, – легко согласилась я.

      От бокала пахло ярко, пряно, вином, корицей и перцем. Аромат приятно щекотал нос.

      В нашей семье глинтвейн любила Дженнифер. Пожалуй, только в этом наши с ней вкусы совпадали. Мачеха готовила его сама. Она только глинтвейн на самом деле и умела варить. Но не это было главным: главным было то, что Дженнифер всегда не забывала налить и мне кружку горячего напитка. Разве что просила не говорить отцу и бабушке.

      Я и не говорила.

      Стоило снять куртку, как повязка на предплечье тут же стала заметна: слишком толстая, она выделялась под обтягивающей водолазкой.

      – Тесса, что случилось? – тут же спросил Юджин.

      Все-таки он был странным. Задавал вопросы так, будто имел на это полное право.

      – Собака укусила, – поморщилась я от одного воспоминания.

      Меня до сих пор потряхивало, стоило только посмотреть на пострадавшую руку.

      – В «Белой розе» завели собаку? – удивился креол. – Уму непостижимо.

      Ну да. Я тоже плохо представляла себе домашних животных в старомодных и изысканных комнатах родового особняка Дюпонов. И все равно соврала.

      – Да. Кузены завели щенка.

      Юджин недоверчиво хмыкнул.

      – Щенок явно великоват.

      Крис посмотрел на меня насторожено, выжидающе. Неужели он считает меня достаточно глупой, чтобы проболтаться о призраках и прочих страшных тайнах «Розы» посторонним? Да и зачем Юджину это знание? Чтобы потом по носам кошмары снились?

      – Это точно, великоват, – согласилась я.

      Я по глазам музыканта видела, что он мне не поверил... Но и устраивать допрос не стал, сам переменив тему с удивительной легкостью.

      Все время, которое мы провели в кофейне, Юджин рассказывал о Новом Орлеане. Все легенды, все страшные сказки, казалось, были известны ему. Гитарист казался каким-то древним сказителем, столько странных и страшных историй было ему известно.

      В конце концов Кройц не выдержал и с усмешкой спросил музыканта:

      – Что, и про вампира, который ночами ходит по Бурбон-стрит расскажешь?

      Вамп рассмеялся.

      – Не буду. Тем более, что он ходит по Бурбон-стрит и днем.

      Крис на мгновение застыл.

      – Вампир — и вдруг днем?

      Я тоже растерялась. Про вампиров существует множество баек. Но ни в одной из них не говорится, будто солнце для кровопийц безвредно.

      Юджин пожал плечами.

      – Почему бы и нет? Раз он настолько могущественный, как говорят легенды, почему он должен бояться солнца?

      Ни я, ни пес не нашлись с ответом. Оставалось только гадать, значили ли слова Вампа хоть что-то...

      Я не следила за временем. В отличие от Кройца. В какой-то момент он тронул меня за руку и шепнул на ухо «Солнце скоро сядет». Юджин смотрел на нас и странно улыбался. Словно бы он знал о нас что-то, неизвестное нам самим.

      – Пора расходиться, – сообщил Вампу Крис.

      Тот с пониманием кивнул и не стал ничего уточнять. Просто подманил официантку и попросил счет.

      Девушка, хорошенькая мулатка, смотрела на него завороженно. Наверное, как смотрю я сама.

      – Да, Дюпон, ты тоже со стороны кажешься той еще дурочкой, – словно прочитав мои мысли, сказал пес.

      Ну почему он только такой... безжалостно-правдивый?

      На улице мы уже хотели было попрощаться с Юджином, как вдруг Кройц начал озираться. В его светлых глазах я видела едва ли не панику. А напугать Криса вряд ли было такой уж легкой задачей.

      Поозиравшись, я тоже поняла причину паники пса. Мы были окружены со всех сторон. Среди праздношатающейся толпы обитателей Нового Орлеана застыли вампиры, которые не сводили с меня и пса глаз.

      Кажется, мы влипли.

      – Что за черт?! Солнце еще не село! Откуда здесь столько этих тварей?.. – ужаснулся Кройц, нервно передергивая плечами.

      Вокруг нас были вампиры. Множество вампиров. Они отличались от обычных людей, пусть незначительно, но все же отличались. Словно... словно манекены, которые вдруг начали ходить и разговаривать, но все-таки не стали живыми.

      Их было не меньше двух дюжин, тех, кто не боялся лучей солнца. А ведь наверняка на такой фокус были способны только наиболее сильные из этого племени.

      Юджин, разумеется, ничего не понял... Для него Новый Орлеан оставался просто городом, пусть и безумным. Он не видел, как я, призраков, не рассекал по улицам города на мотоцикле вместе с лоа, не разговаривал ночами с древним вампиром...

      Кажется, теперь мне стало ясно, почему колдуны не вступали в брак с обычными людьми, да и даже старались с ними не общаться. Люди были слишком беззащитным, слишком слабы, слишком... смертны, чтобы иметь дело с темной стороной Нового Орлеана. Он бы просто раздавил их.

      – Мне стоит бояться? – спросил рокер безо всякой тревоги.

      Он был слишком спокоен. Ненормально спокоен. Как будто что-то принял.

      – Пожалуй, да, – с трудом выдавила я.

      Сердце колотилось в груди как бешеное. Слишком много... Они же могут изувечить Кройца... И Юджина...

      – Я не отобьюсь, – подтвердил мои худшие опасения Крис. – Попытаюсь отвлечь их. Дать тебе время. А ты удирай, как только можешь быстро. Вряд ли они решили узнать, как твое здоровье...

      Бежать. Значит, бросить его одного.